Эркин поздоровался.
— Добрый день, — ответила девушка.
— Эркин.
— Юлия. Вы с Земли?
— Да.
— Неужели на подмену?
— Как сказать… Скорее на помощь.
— Вот как! Выходит, кому-то крупно повезло. На какую шахту у вас направление?
— На вашу.
— На нашу?!
Эркину показалось, что в ее глазах промелькнула растерянность.
— Да, на вашу. У вас ведь нет кси-оператора.
— Но… нам не нужен кси-оператор. Автоматы работают исправно.
— Сегодня — да. А вы можете поручиться, что завтра с ними ничего не случится?
— Да-да, конечно… Я что-то не то говорю. Но у нас есть кси-оператор — Фархад.
— Но Фархад, как мне сказали, врач шахты.
— У него хватает времени на все.
Эркин недоуменно развел руками:
— А я думал, вы обрадуетесь новому человеку… Что же мне теперь делать?
Юлия вдруг легко поднялась с кресла, подошла к нему едва не вплотную и прошептала, хотя в диспетчерской никого, кроме них, не было:
— Если у вас есть возможность, уезжайте немедленно. Если такой возможности нет, найдите ее. Уезжайте, чтобы потом ни о чем не жалеть.
Эркин внимательно посмотрел в ее синие глаза.
— Юлия… Я бы не хотел быть помехой для кого-то… Может, вы все же объясните, почему я должен уехать?
Она молчала.
— Не хотите говорить?
Она продолжала молчать.
— Ну, тогда… Тогда я остаюсь. Попрошу вас дать роботам команду построить для меня коттедж. Тип и место, если вас не затруднит, выберите сами. Тут я полностью полагаюсь на ваш вкус. Надеюсь, мы еще сегодня увидимся? А сейчас я пойду представлюсь сотрудникам. До свидания.
— До свидания, — опять прошептала она, глядя куда-то мимо Эркина.
Выходя из диспетчерской, он на секунду задержался у прозрачной стены. Перед ним тянулись складки невысоких гор, причудливые скалы, каменистые хребты. Все было ярко-желтого, почти оранжевого цвета, как горящие в костре поленья. Рубиновые тучи ползли по ярко-красному небу. И нигде ни травинки, ни птицы…
Он обернулся. Юлия уже сидела за пультом, работая на клавишах.
Эркин вздохнул и вышел из диспетчерской.
IV
С минуту он постоял на открытой галерее. Отсюда отлично просматривалась вся территория шахты. Жилой городок размещался рядом с высокой башней диспетчерского управления. Эркин увидел несколько одноэтажных белых домиков, спортивный зал с бассейном, столовую. Небольшая, но густая рощица бросала тень на ярко-красные крыши коттеджей. Эркин понял, что деревья рощицы искусственные. На околице крохотного поселка копошились три робота: робот-кран и роботы-рабочие. Они поднимали пластиковые стены, укладывали синтетические балки. Эркин догадался, что роботы уже получили команду и строят жилище для него.
А вокруг поднимались невысокие, но скалистые, труднопроходимые горы. Рубиновые тучи рассеялись, жаркие лучи падали почти отвесно на скалы, и казалось, те вот-вот вспыхнут, как сухие дрова.
Одна из скал, крутая, конусообразная, была стесана. В образовавшейся отвесной стене было пробито отверстие, закрытое сейчас толстой бронированной плитой. Собственно, это и была шахта. Там, в недрах ярко-желтых скал, тысячи совершенных автоматов грызли породу, дробили руду, извлекали из нее металл, штамповали прямоугольные бруски, запечатывали их в контейнеры и отправляли на грузовую станцию, а из пустой породы выделяли кислород и водород…
По узенькой дорожке, посыпанной ярко-желтым песком, Эркин подошел к ближайшему коттеджу и позвонил.
Дверь открылась. Он шагнул в помещение.
В длинной прохладной комнате царил, что называется, живописный беспорядок: стол задвинут в дальний угол, диван чуть ли не загораживает дверь; всюду книги, кассеты, пленки, а главное — картины, картины, картины. Десятка три картин. И почти на каждой — Юлия. Юлия перед диспетчерской. Юлия перед домом, Юлия на диване с книгой в руках. Юлия за рулем вездехода, Юлия в бассейне, Юлия на праздничном карнавале.
Эркин не сразу заметил среди этих картин хозяина дома, широкоплечего мужчину, которого можно было бы назвать красивым, если бы не чересчур длинный, крючковатый нос.
Мужчина сделал от стены шаг к Эркину, протянул широкую ладонь:
— Ого! Я вижу, у нас гости! Проходите! День добрый!
— Здравствуйте. Вот зашел к вам познакомиться… Эркин.
— Педро. Очень, очень приятно? Вы с базы?
— Как вам сказать… У меня направление на вашу шахту. Я — новый кси-оператор.
Педро расхохотался, всплеснув руками:
— Кси-оператор! Да что они там, с ума посходили, что ли?
— То есть? — недоуменно проговорил Эркин.
Педро крякнул:
— Знаете, мне, право, неловко так разговаривать. Предлагаю перейти на «ты». Согласны?
— Идет!
— Ну, по рукам!
Педро похлопал Эркина по плечу тяжелой рукой:
— Эркин, дружище, пойми меня правильно. Я ужасно рад, что на шахте появился новый человек. Это всегда интересно. Но это одна сторона дела. А вот другая: мы здесь загружены работой максимум три-четыре часа в сутки. Этого мало, дьявольски мало. А с твоим приходом доля труда каждого из нас соответственно уменьшается. Какой же ты реакции от нас ждешь? Только, чур, без обиды! Ты, разумеется, ни при чем.
— Не знаю, как насчет остальных, — ответил Эркин, — но тебе, похоже, скучать не приходится. Эти картины…
— Картины?! — перебил его Педро. — Где ты видишь картины?
— Но разве это…
— Это самая обыкновенная мазня. Об этом тебе скажет любой, кто сумеет отличить палитру от кисти.
— Ты преувеличиваешь, Педро.
— Я преувеличиваю? Нет, дружище, тысячу раз нет! Преувеличивал я в те времена, когда мнил о себе как о художнике. А вот здесь, на Верге, я наконец осознал одну печальную истину: картинки я рисовать еще могу, а картины — нет!
— Но ведь она похожа!
— Похожа? — рассмеялся Педро. — Похожа?! Вот так критерий для художника! Нет, приятель! Это похожесть фотографии. А внутренний мир? То, что в состоянии передать только творец?
Он быстро зашагал взад-вперед по комнате.
— Юля — мой идеал, мой пробный камень. Когда я впервые увидел ее год назад, я сказал себе: «Педро! Если тебе суждено быть художником, то ты напишешь эту женщину, напишешь так, чтобы она жила на холсте». Это было год назад, и тогда я еще верил, что могу быть художником.
Тем временем Эркин заметил среди картин, изображающих Юлию, два небольших пейзажа. Машинально он взял один из них в руки. Пейзаж был написан в темно-красных тонах. Багровые облака, освещенные скалы, какое-то глубокое ущелье у их подножия…
Но рассмотреть картину как следует Эркин не успел. Стремительно подскочил Педро и выхватил полотно из рук. Теперь он выглядел раздраженным, даже злым.
— Ты что? — удивился Эркин.
— Извини… — Педро уже взял себя в руки. — Не люблю показывать незаконченные вещи.
— Но ведь пейзаж написан?
— Нет-нет, там еще много работы…
— Ладно, — кивнул головой Эркин, — в таком случае не буду тебе мешать. Пойду знакомиться с другими.
Педро как будто даже обрадовался:
— Давай, давай. В следующем доме живет Хаят. Но он сейчас в шахте. Кон-тро-ли-ру-ет! Вон там — Хосе, мой брат, а там — врач. Зайди к Хосе, пока он не ушел в горы. Только, знаешь, он у меня малый со странностями. Ты не особенно обращай на это внимание. Главное — он добряк.
— Буду иметь в виду.
Эркин опять вышел на узкую красную дорожку и подумал: «Хотел бы я знать, есть ли тут хоть один человек без странностей?»
V
Едва Эркин переступил порог дома Хосе, как его обдало жаром. «Пятьдесят по Цельсию», — определил Эркин. Кондиционеры выли, как голодные волки, но не могли заметно снизить температуру.
Посреди комнаты в металлическом тигле полыхало пламя, целый костер. Судя по запаху, горел сухой спирт, и, надо полагать, горел давно.