И он постепенно приходил в себя. Раны на груди от дробин, а потом и от топорной хирургии наших неопытных «медиков» постепенно заживали. Сломанные ребра под ними тоже потихоньку начали срастаться. До полного выздоровления было до сих пор ещё далеко, хотя если Немец двигается не в надрыв, то и не подумаешь, что у него что-то не так. Но вот бегать, или поднимать тяжести, или просто напрягаться физически — ему пока рановато. Ребра тут же начинают предательски ныть.
Но почему же я, хотя бы, не выставил его прочь? И выделил место, и приставил к делу? Непонятно? Да всё просто. И куда, собственно, ему идти? Герцога нет. В Левашово хозяйничают колхозаны, которые, так же как и я, не любят бывших «генералов» покойного Герцога. А тут… Скажу честно, я вспоминал Майю. Ведь тоже хотел выставить её прочь. И теперь с ужасом думаю, что я действительно мог ее выгнать… И потерять единственного специалиста по пчелам. Пасека-то живет! Первые пчелки уже жужжали… И, хотя, сама Майя говорит, что никакой она не специалист, и постоянно ошибается, и знает она, мол, всего-то ничего… Но, даже, её скудные знания были куда больше чем о пчелах знали мы, все остальные, вместе взятые. Так что все-таки — специалист.
Вот и Немец. Выгонишь его, а потом окажется, что это сверхценный кадр по какому-нибудь делу. Так, в принципе, и оказалось. Он просто потрясающий рукопашник. Ходил в секцию по дзюдо и рукопашному бою. Если б мы с ним тогда сошлись на кулачках — у меня не было бы ни единого шанса. Точно так же, как у меня нет не единого шанса против Шрама на ножах или на мечах. Вот мы все трое и учим друг друга потихоньку. Немец — рукопашке. Шрам — обращению с холодным оружием. А я с огнестрелом.
Никогда не считал себя серьёзным специалистом по этому делу, но как оказалось, что и тут из моих никто больше меня ничего не знал. Всё-таки срочку отслужил во вполне боевых частях. Повоевать не пришлось (в годы моей службы просто конфликтов не случилось. Угодил, как раз. в промежуток между первой и второй Чечней), но часть-то всё равно боевая.
Вот так и учились друг у друга. Каждый вспоминал, то что знал и делился с остальными. А Немец… Что Немец-то? Я даже Кобру с Резиной (ну тех девок, что заправщикам на забаву тогда отдал) и тех пристроил. А вы говорите «Немец»…
С девками тогда как получилось-то? Я ведь тогда, месяц назад, до последнего надеялся, что Князь заберет их с собой. С глаз моих долой и от наших, бывших левашевских, подальше. Ну типа «уплочено» же. Но тот даже не посмотрел тогда на них. Они так и остались сидеть в подсобке. Пришлось выпускать.
— Ну и что мне с вами делать? — задумчиво спросил я, выпуская их.
— А ты продай кому-нибудь, — презрительно скривилась очкастая Кобра. — Тебе ж не привыкать.
— Хорошая идея, — ровно, не повышая голоса и не показывая, что её слова всё-таки кольнули меня, согласился я. — Вот только «товар» негодный оказался. Б\у. Покупателей нет на него.
— Я уверена, ты что-нибудь придумаешь, — продолжала кривить губы гадина.
— Для меня идеальным вариантом было бы, если вы сами свалили куда подальше, чтоб нам больше никогда не пересекаться, — прозрачно «намекнул» я им.
Девки зависли. Младшая было дернулась что-то сказать, но старшая её остановила.
— И куда мы пойдем? Всех наших ребят ты перестрелял. Идти ещё куда-то? Так ведь там точно так же, как эти козлы заправочные, только в подстилки свои и определят.
— Но это — жизнь? Какая-никакая, но жизнь, — брякнул я не подумав.
— Да лучше сдохнуть, чем так жить! — подала наконец голос Резина.
— Лучше тогда сразу нас пристрели, чтоб не мучались, — поддакнула ей Кобра.
— Самый простой способ, — согласился я и вытащил пистолет из кармана. Потом подумал, что одной пулей обоих не свалить и засунул его обратно. А из рукава вытянул нож. И шагнул к Кобре, заглянув ей в глаза, на полном серьезе собираясь всадить ей нож между ребер. Рука дернулась, собираясь нанести удар. Когда наши взгляды встретились, мне опять показалось, что я смотрю в глаза умирающего Стекляшкина. Еще и очки эти её усиливали сходство…
В себя я пришел от истошного визга забившейся в угол Резины. Кобра бесформенным кулем лежала у меня у ног. Я глянул на нож — нет, крови нету. Да и девка, вроде, цела…. И, что же случилось? Опять девка чувств лишилась от одного моего взгляда? Да, похоже, так и есть. Брезгливо сморщившись, я засунул нож обратно в ножны в рукаве и снова сел за стол.
И что же с ними делать? Убить вон рука не поднимается. И сами они, говоря о предпочтительности смерти, на самом деле ничего такого в виду не имели. Для них это просто слова. Красивая фраза, не больше. А я чуть как призыв к действию не воспринял. Мда… И, куда ж их теперь? Уходить они не собираются. Наверное, и в самом деле пришлым половозрелым девкам в чужом коллективе подростков достанется только самая незавидная участь. Но и у себя их не оставишь. Наши новые девки этого просто не поймут. Они же их ненавидят до зубовного скрежета. Возможно и за дело. Так что к нам им хода тоже нет. Мда. Задачка…
Глава 2
Получается, их нужно, вроде как, и оставить, но и чтоб они нашим глаза не мозолили. На выселки, как говорится. С глаз долой… Задачка! Гм… Первое, что приходит на ум под такое определение — это СМП. Поселить их вместе со своими наказанными. (Кстати, нужно не забыть и наказанных девок выслать. Сейчас они наверняка изо всех сил надеются, что про них все забыли, но тунеядства у себя терпеть нельзя, так что пойдут как миленькие!)
Вот только, что эти «осужденные» будут в СМП делать? Всё самое интересное и ценное мы оттуда уже вывезли. Помирать их с голода я не оставлю, так что, как-никак, но подкармливать их придется. И не получится ли так, что наказание для них обернется именно тем, чего они и добивались — возможностью на законных основаниях ничего не делать.
Получается, нужно им найти ту работу, за которую они и будут получать свою пайку. Желательно грязную и тяжелую (наказание же). Какие у нас есть варианты? Хоронить мертвецов, — копать могилы? Ну да, можно. Я ж трупы тогда просто сжег вместе с баней. Но дочиста они все равно не сгорели. Похоронить кости нужно. Но это работы только на день. А потом?
Скотины в СМП нет. Огороды рано. Наводить порядок в нежилых домах? Ну эта работа тоже конечна, как её не растягивай. И надо поручить что-то такое, что будет всё их время отнимать. Ну и, желательно, чтоб пользу анклаву приносило. Гм…
А чего я, собственно, фигней страдаю? Велосипед опять изобретаю. Всё уже давно придумано и опробовано до нас. Испокон веков осужденные лес валили! Нужен нам лес? Ещё как! Теперь, когда центрального отопления нет, дрова в большом почете. Сколько не заготовишь — всё мало будет. И, даже, то, что девчонки, да ещё и малые — так это ничего. Никто ж их не заставляет вековые сосны пилить. На опушке молодой подлесок чистить. Толщиной от их запястья, до десяти сантиметров максимум. Это им вполне по силам. Понятно, что эта их «бригада» не сможет обеспечить дровами весь наш анклав. Но этого и не требуется. Какое-то облегчение остальным всё равно будет, а им — наказание. Ведь ради этого всё и затевалось же!
Правда, от СМП до леса километра полтора расстояние. Недалеко конечно, но и не рядом. Да и погоды пока еще стоят холодные. Если все время на улице будут девки, то поморозятся… Нужна возможность заскочить в тепло, попить чаю в процессе, просушиться… Каждый раз в СМП не набегаешься. Гм… Ну-ка, вспоминай — а как профессиональные вальщики леса делают? Ну живут они на делянке. Кунг, или бытовка-вагончик стоит на опушке… Кстати, вот — хорошая идея! На стройплощадках в Заозерном можно подобную бытовку у строителей позаимствовать и к лесу отвезти. Нет, в самом деле. Мне чем дальше тем больше нравится эта идея!
Скажу сразу — именно так я в итоге и поступил. И теперь у нас есть ещё одна точка на карте где живут мои подопечные. Кобра и Резина на постоянку, а остальные меняются. (Чупа с Дашкой и СМПовскими мелкими таки оттарабанили свою неделю наказания и теперь как шелковые ходят. Всё их диссидентство как ветром сдуло! Работают как миленькие.) И попасть к Кобре на лесоповал теперь одно из самых страшных наказаний в Малиновке. Обычно только стоит намекнуть на такой исход, как всё тут же разрешается.