— К нам едет ревизор? — съехидничал Щепа, но быстро скис под моим осуждающим взглядом.
— Хуже! Есть подозрение, что среди нас завелась крыса.
— Кто? — разом выдохнули Белка, Майя и Малинка.
— То́лстый… — выдохнул я, выдержав перед тем театральную паузу.
Глава 33
Несколько секунд в зале стояла потрясенная тишина, все переваривали новость, а потом она буквально взорвалась волной возгласов.
— Не может быть!
— Это тебе Князь сказал?
— А я вам говорила! Говорила!
— Ну да, он вечно себе на уме…
— Тихо! — я поднял руку, призывая к порядку, и многоголосый хор тут же умолк. Выдрессировал я их всё-таки. Хоть для этого приходилось порой в потолок стрелять, но зато теперь никому и в голову не приходит не послушаться, когда я требую тишины.
— Помните мы как-то гадали, кто сливает инфу Князю о том, что происходит у нас в анклаве? — спрашиваю своих «генералов» и, дождавшись их подтверждающих кивков, продолжаю. — Вот я и спросил об этом Князя напрямую. А он возьми и ответь.
— Так может, врёт? — как-то неуверенно возразил Винтик. — Подставляет левого, чтоб своего настоящего агента не спалить!
— Не исключено, — согласно киваю я. — Но, маловероятно. Какой смысл Князю врать вот так, по мелочи? Не в уровень. Тем более, что он сказал, что не один только Толстый поставлял информацию. Но, если, девчонки с заправки — укоризненный взгляд на враз покрасневшую Белку, — просто болтали с симпатичным и веселым парнем, случайно пробалтываясь, порой, о важном… Без всякой корысти. Просто из-за своей натуры женской. А вот Толстый конкретно сливал всё, что знает. За вознаграждение.
— А что за вознаграждение-то? — осторожно интересуется Башка. — Ну не чемоданы денег же, в самом-то деле? Кому они нужны сейчас-то?
— Без понятия, — пожимаю плечами. — Но это ещё не всё. По словам Князя Толстый сливал инфу не только ему. Но и Гвоздю, и… в общем — всем интересующимся. Северу, Бивню, Жмуру… Только бы платили.
— Ну это уже вообще… — возмущенно запыхтел Тёмыч.
— Но и это еще не все, — продолжал я, — есть подозрение, что Толстый утаивал часть платы с кинопередвижки. Недаром, после того как Толстого отстранили от этой работы, доходы от рейсов киноперевозки выросли мало не втрое!
— Если Толстый в течении пары месяцев регулярно присваивает часть выручки, — осторожно подбирая слова, словно идя по минному полю, начал Шрам, — то у него в доме сейчас настоящий склад должен быть. Шанс на то, что он где-то в окрестностях тайник сделал, исчезающе мала. Мы с Лешим всё вокруг облазили. Нет тайника… Ну, по крайней мере, такого, в который каждый день заглядывают, пополняя его. Так что, скорее всего, дома у него всё лежит.
— Так надо просто пойти и проверить! — решительно заявила Эльба. — Если у него ничего нет, то мы извинимся и всё. А если там действительно склад наворованного… В любом случае — сразу всё ясно станет!
— Точно! Пойти и прямо спросить его!
— И дом обыскать!
— Ольку расспросить надо! Она, по любому, должна знать чем брат занимается! Вместе же живут!
Слушая, как ребята с энтузиазмом обсуждают обыск в доме Толстого как уже решенное дело, испытал гаденькое чувство облегчения. Не я озвучил это решение, и не я его предложил. Хотя, именно для того и собрал это совещание (ну не только поэтому, конечно, но, в основном, всё-таки именно для этого.) Малодушно переложил ответственность принятия непопулярного решения на общее собрание. Хотя, по уму, должен был сам всё выяснить. Но нет… Схитрил. Нет, во мне всё-таки этой железобетонной твердости, как в Князе. Вот тот не стал бы сваливать ответственность за поступки на подчиненных. Всё бы сам и решил. Э-эх, грехи наши тяжкие…
Дома у Толстого (а Толстый одним из самых первых получил в свое распоряжение собственный домик, как особо ценный специалист, как только мы с Щепой начали утеплять садовые домики, превращая их в полноценные дома) действительно оказался самый настоящий склад наворованного. Очень мне это напомнило оперативные съёмки с обысков очередного коррупционера ещё из ТОЙ жизни.
Прямо в прихожей стояло полтора десятка разнокалиберных канистр с дефицитным топливом. Заботливо подписанные маркером. Где бензин, где соляра.
Центральная комната домика действительно была превращена в некое подобие склада. В основном там были продукты питания длительного хранения. Макароны, крупы, соль, сахар, чай, банки с кофе… Но больше всего было именно консервов. (Толстый ещё в самом начале же отметился любовью к консервам, вынеся полностью магазинчик на заправке, где были чуть ли не сотни банок тушенки.) Вот и сейчас консервы представляли бо́льшую часть всех запасов. Мясные, рыбные, овощные… Бабушкины соленья и варенья. Глаза просто разбегались как этого было много. Не в каждом магазине такой ассортимент найдется!
В отдельной коробке из-под телевизора лежали рядками сигареты. Целые нераспечатанные пачки в целлофане. Видимо, на обмен. Сам-то Толстый не курил. Так что сигареты им явно чисто как валюта использовались.
В шкафу стояла целая коллекция вычурного редкого спиртного. Ну тут хоть не так много. Что попроще он, видать, оттаскивал на вечеринки, а что получше — прятал в шкаф.
В маленькой комнате, в спальне нашлась ещё одна коробка из-под телевизора, плотно забитая всевозможной женской косметикой и парфюмом. Кремы, помады, тени для век, лаки для ногтей, карандаши, духи, туалетная вода и всё подобное. Вряд ли всё это нужно было самому Толстому. Но, учитывая его прямо-таки одержимость девчонками, и их любовь к подобным вещам, можно смело предполагать, что всё это нужно было Толстому только для завоевания очередных девичьих сердечек.
А в выдвижном ящике стола нашелся весьма тяжелый пакет с золотом. Колечки, цепочки, сережки, кулончики… В, основном, колечки, конечно. Самые разные. И явно ношенные, потертые, и совсем новенькие, на многих даже бирки из ювелирного до сих пор висели. Первая мысль была при виде этого богатства — запас на черный день. Ну, типа, если придется уйти куда в другой анклав, бросив все, а вот рыжье, мол, всегда сможет унести. Типа НЗ. Но усомнился. Такие рассуждения логичны для взрослого. Но для ребенка?… Скорее всего тут так же, как и с косметикой. Для взлома особо неприступных женских крепостей запасец.
На этом фоне небольшой склад техники (телефоны, планшеты, приставки, ноутбуки… Все новое в коробках. Нераспечатанное) уже и особого ажиотажа не вызывал. Ну, техника. Ну, новая. Много. Ну и что? Техника, как раз, не такой уж дефицит.
Но поражали размеры всего этого наворованного. Прям оторопь брала. Как можно умудриться за два с небольшим месяца столько наворовать? Когда? Это по сколько же он каждый день себе привозил? Получается, что поровну… Половину (худшую) сдавал в анклав, а лучшую половину вез домой. Мда… И что же со всем этим теперь делать?… Нет, что делать с наворованным, понятно. Конфисковать. А вот что делать с самим Толстым? Действительно, крыса же оказался. Да еще какая!
Вон сидит в уголке тихонечко. Косит испуганным глазом. Пытается кровь из-носа остановить… Ну да. Не сдержался я. Особенно когда, увидев всё это несусветное богатство, я пробормотал потерянно: « Как ты мог?», а Толстый взялся еще оправдываться! Ему бы промолчать понуро, а он отмазываться. «Ты, мол, сам говорил, частная собственность и всё такое.» А когда я вызверился на него, что воровать у товарищей я ему не говорил, он снова возражать кинулся — говорил, мол. Что, мол, главное — дело делать. А, в процессе, можно и лишнего прихватить… Как там у Петра Первого? «Но чтоб были корабли!» Вот тут я и не выдержал. Всёк ему со всей пролетарской ненавистью.
Вот как ему объяснить, что, когда ты что-то для клана добываешь самостоятельно, то часть припрятать — святое дело. Своя часть. Я более чем уверен, что у сталкеров где-нибудь в городе, по любому, тайники сделаны. И я согласен с этим. Так — правильно. Но когда тебя отправляют на клановой технике добывать продукты для общего котла, и ты запускаешь руку в общее… Да еще как запускаешь! Это уже совсем другой коленкор.