- Горим, лейтенант! - заорал Колотов.
Командир взвода, лейтенант Лихацкий - старший машины, а сегодня, по совместительству еще и начальник боевого охранения, и сам уже забеспокоился, почувствовав запах гари:
- Сафиуллин, стой! Стой! - закричал он водителю. - Покинуть машину, - перешел на командный тон лейтенант. - Оружие, оружие, вашу мать, с собой!
- Давай! Быстро! - он включил систему пожаротушения и откинул свой люк.
Федорчук, - еще не совсем опомнившийся от удара, запаха не чувствовал, оно, впрочем, и понятно - из носа, заливая бушлат, текла кровь, - команду услышал, остальное сделали рефлексы наработанные во время тренировок. Он, не задумываясь, схватил автомат и толкнул крышку кормового люка, но та не поддалась.
- Дай, я! - подвинул Витьку второй стрелок - ефрейтор Рожков, невысокий, но здоровый москвич, кандидат в мастера спорта по тяжелой атлетике. Он уперся в люк плечом, напрягся, но с тем же результатом, и выдохнул с хрипом:
- Заклинило, м-мать!
Лейтенант, наводчик и пулеметчик - уже выползали, каждый через свой люк, тут-то и забарабанила по броне крупнокалиберная дробь ДШК и автоматная из "калашей". Лейтенант что-то крикнул, дернулся вдруг - на полуслове - и замер, наполовину свесившись из люка наружу. Пулеметчик умер сразу, получив две пули в грудь, и упал на дорогу. А Леха Колотов почти успел скрыться в башне - автоматная пуля попала в руку.
Витьке стало страшно. Очень. Так, что он аж замер на мгновение и задрожал. По телу словно волна прокатилась сверху вниз, превращая гладкую человеческую кожу в гусиную. На висках выступили капли холодного пота, сразу стало трудно дышать, хотя дыма за это короткое время не сильно, вроде, и прибавилось...
Федорчук захрипел и плюхнулся обратно на сиденье.
- Ты чего, сержант? - толкнул его Семёнов. - Ранен? - спросил, заметив кровь на лице и бушлате.
- А? - Витька очнулся. - Аааа... херня!... Мордой ударился. Айрат! - крикнул он Сафиуллину. - Уводи машину!
Пули продолжали щелкать по броне, ноги лейтенанта дергались от попаданий в торчащую снаружи часть тела.
- Сгорим! - закричал водитель, но машина тронулась.
- Один хер... - Витька просунулся через среднее отделение. - Давай куда-нибудь за скалу!
Из башни на днище сполз наводчик. Левой рукой зажимая правое предплечье, простонал:
- Писец руке, кость...
Ефрейтор бросил корячиться с люком и начал нашаривать аптечку:
- Ща мы тебя обработаем...
Витька уселся за орудие, дал наугад очередь из пулемета.
Машина проползла метров тридцать, Сафиуллин, разглядев козырек нависающей скалы, загнал под нее БМД и заглушил двигатель. Пока ехали, тело лейтенанта вывалилось наружу, но никто из экипажа на это не обратил внимания. Не до того. А здесь, под скалой, пули перестали, наконец, цокать по корпусу - из-под обстрела они все-таки выбрались.
Федорчук откинув люк наводчика, выглянул наружу, осторожно осмотрелся.
- Твою ж мать, сука гребаная!!!
- Чё там? - дернулся Семёнов.
- Херня там, - ответил Федорчук, до которого дошло вдруг, из-за какой глупости погибли ребята. - Это брезент говенный дымит, ничего у нас не горит! Вылазь, ща скинем его на...
Но первым вылез через свой люк Сафиуллин. Вдвоем они отвязали скатанный и принайтовленный сзади к башне рулон брезента.
Наконец выбрался и Рожков, посмотрел в сторону, где осталась колонна - оттуда доносились выстрелы безоткаток, пулеметные очереди. Душманы засели сверху и били-били-били. Ефрейтор постоял секунду и, сняв с борта лом, одни махом сковырнул десантный люк:
- Вылазь, кто живой... Слышь, Борь, прихвати автоматы...
Первым кое-как, скрипя зубами от боли и матерясь, вылез Колотов.
Семёнов кинул аптечку и протянул автоматы.
- Леха, снимай бушлат. - Рожков открыл аптечку и что-то из нее выковырнул.
Пока Колотов со стоном стягивал с себя одной рукой бушлат, Рожков вскрыл индивидуальный пакет и, посмотрев на рану, штык-ножом распорол пропитавшийся кровью рукав хэбэ до плеча, позвал Семенова:
- Борь, глянь, жгут вроде не нужен, давай забинтуем, - на вот промедол, коли выше раны.
Семёнов загнал иглу Колотову под кожу и выдавил шприц-тюбик:
- Ща полегчает, терпи.
Пока бойцы бинтовали раненого, Федорчук с Сафиуллиным выглянули из-за камней. Дорога уходила вниз и там, на дне ущелья творился ад.
В колонне горели уже несколько машин. На дороге, между вставшей техники, на обочине за камнями, были видны неподвижные тела, но и шевелящиеся были и огрызались автоматным огнем. Кто-то кричал - страшно, непрерывно - звук долетал даже сюда, в гору, почти за километр, прорываясь сквозь сухой треск очередей. Откуда-то из-за дальней скалы начал бить душманский миномет. Загорелся наливняк - Витька видел, как шарахнулись от него несколько бойцов и попадали, срезанные пулеметной очередью...
- Надо что-то делать, - махнул рукой в сторону позиции душманов Сафиуллин. - Всех ведь перебьют!
- Да, надо бы развернуться и попробовать из пушки их достать, - отозвался Федорчук.
Они вернулись к машине.
- Леха, стрелять из "Грома" сможешь? - спросил Витька Колотова.
Тот попытался шевельнуть рукой и охнул:
- Бля... нет, очень больно...
- Ладно, садись за командира и попробуй связь установить. Я в башню, - решил Федорчук и добавил для Рожкова и Семенова. - Вы боевое охранение, пехом - следите, чтоб нас не долбанули из-за угла.
Внизу громко рвануло, пламя полыхнуло выше скал, превратившись в гриб, вроде атомного.
- Ааааа... бензовоз, - заорал Сафиуллин.
- Заводи, разворачивайся! - откликнулся Федорчук.
Боевая машина взрыкнула движком, крутнувшись на месте, и выскочила на дорогу. Федорчук ткнулся в триплекс прицела и зашипел от боли - левая скула уже опухла, глаз почти закрылся, саднила и кровоточила царапина на виске. Дотронувшись рукой до лба, Витька нащупал здоровенную шишку - в горячке и не замечал.
Довернув башню и задрав максимально ствол Федорчук начал выпускать снаряд за снарядом по позиции душманов. И именно там он очень хорошо видел сквозь прицел разрывы и небольшие камнепады. Виктор успел расстрелять большую часть боекомплекта, когда метрах в двадцати от машины рванула первая минометная мина - душманы перенесли огонь на нового противника.
"И то хлеб... пока сюда лупят, там нашим легче..."
- Леха что связь? - шлемофон остался на лейтенанте, Витьке пришлось кричать во всю глотку.
Колотов откликнулся, казалось откуда-то издалека:
- Только Пятый отозвался, сказал что херово, но подмогу вызвали, остальные молчат!
"Ну, может, просто из машин повыскакивали, укрылись...", - с надеждой подумал Федорчук, нажимая на спуск пушки.
Еще два минометных разрыва и третий - совсем рядом - рванули один за другим. Что-то с визгом и грохотом шарахнуло по броне, корпус вздрогнул.
- Попали! - раздался встревоженный голос механика-водителя.
- Давай назад! - крикнул в ответ Федорчук. - Все равно снаряды кончились.
Машина дернулась и пошла, но как-то неуверенно, криво, с металлическим скрежетом и зазвенела сползающая гусеница.