Секретарь факультетского парткома остановил его в коридоре и, пряча глаза, и будто бы извиняясь, передал вежливую, но настоятельную "просьбу" не далее чем послезавтра посетить "вот этот адресок"...
- Там вас будут ждать очень серьёзные и заинтересованные товарищи. От них напрямую зависит, поедете ли вы, товарищ Матвеев на сентябрьскую конференцию.
Конспиративная двухкомнатная квартира располагалась в обычной панельной двенадцатиэтажке, которую захочешь, а не отличишь от десятков других, выросших как бледно-серые грибы вокруг новой станции метро. Бетонный козырёк, заваленный строительным мусором, перекошенная - и от того не закрывающаяся - от рождения дверь подъезда, следы побелки и шлепки застывшего раствора на лестничных клетках... Короче, все приметы спешно сданного жилья. И запахи - непременные, ещё не выветрившиеся... Краска, шпаклёвка, обойный клей.
Кнопка звонка в квартиру на шестом этаже, перед дверью которой остановился Матвеев, отсутствовала. На месте её из стены, прямо над круглой фанерной подложкой сиротливо торчали два оголённых алюминиевых проводка в пожелтевшей хлорвиниловой изоляции. Не желая ставить эксперименты с электричеством, Степан коротко постучал в неожиданно гулко откликнувшуюся дверь.
"Двп-шка... - отстранённо подумал Матвеев - можно плечом вынести с одного удара..."
В маленькой прихожей, в тусклом свете сорокасвечовой лампочки без абажура, его встречал невысокий, чуть полноватый мужчина в джинсовом костюме. Лицо "хозяина" квартиры, мелкие черты которого оставляли ощущение размытости образа, выражало дежурную радость с небольшим оттенком превосходства. "Мол, куда бы ты делся, математик? Когда МЫ приглашаем, к нам приходят. Все - без различия положения и регалий".
Пожав протянутую, и оказавшуюся на удивление крепкой, руку, Степан, повинуясь приглашающему жесту, прошёл на кухню. На плите исходил паром только что вскипевший чайник, а на столе - рядом с простыми, "столовскими" на вид, чашками - стояла раскрытая коробка с рафинадом и фигурная стеклянная банка бразильского растворимого кофе с головой индейца на этикетке.
- Угощайтесь, Степан Никитич! - голос "хозяина" квартиры источал радушие.
- Э-э-э... - замялся Матвеев, - простите, не знаю, как к вам обращаться...
- Павел Дмитриевич. Это вы извините, что я сразу не представился! Впрочем, перейдём к делу, - человек, назвавшийся Павлом Дмитриевичем, продолжая говорить, насыпал кофейные гранулы в чашку, бросил туда же пару кубиков рафинада и потянулся за чайником. - Да вы не стесняйтесь, наливайте, пока вода горячая! Насколько я знаю, вы включены в состав советской делегации, выезжающей на математическую конференцию в Испании, намеченную на конец сентября?
- Да, там должен состояться международный симпозиум, и я назначен одним из докладчиков... как раз по теме моей докторской диссертации... - Матвеев задумчиво проделал все необходимые манипуляции и с удовольствием отхлебнул ароматный напиток из чашки.
- ... но я не понимаю, как моя поездка на симпозиум по ортогональным многочленам может пересекаться с интересами вашей... хм-м... организации?
- Да бог с ними, с многочленами! - Павел Дмитриевич сально хихикнул. - Тем более - ортогональными. Нас интересует другое...
И он без обиняков поведал, что конкретно ждут от новоиспечённого доктора математических наук "товарищи" с площади Дзержинского.
- Поймите, Степан Никитич, мы не требуем от вас чего-то сверхъестественного, доступного только подготовленным сотрудникам. Всего-то делов - по возвращении написать небольшой отчёт, заполнить пару стандартных вопросников, да посмотреть несколько десятков фотографий.
И дёрнул же чёрт Матвеева уточнить: что должно стать объектом его внимания для последующего внесения в отчёт?
Павел Дмитриевич минут пять разливался соловьём на тему о прогрессивной внешней политике Советского Союза, о перестройке и новом мышлении, как основе для разрядки международной напряжённости. О демократизации говорил, которая "поперёк горла встала врагам нашего государства и народа". И плавно подвёл к тому, что зарубежные разведки ночей не спят, всё думают - как ловчее навредить самой миролюбивой стране мира...
- То есть, вы предлагаете мне доносить на своих коллег? Записать каждый их шаг за рубежом и доложить вам? А вы временем не ошиблись, дорогой товарищ? - Степан оказался на грани ярости и его откровенно "понесло". По кочкам и буеракам. Всё припомнил он грубо вербующему его чекисту: и тридцать седьмой год, и борьбу с космополитами и много чего ещё. В основном, того, что прочитано было Матвеевым начиная со студенческих лет в слепых самиздатовских перепечатках, тоненьких самодельных брошюрках и, уже в последние годы, в "толстых" литературных журналах, и конечно же - в "Огоньке".
В общем, не получился разговор. Не помогли призывы к совести, к присяге. Даже угрозы не помогли. Степан упёрся, что называется, "рогом в почву", и закончил беседу совсем уж не куртуазно:
- Да хрен с ней, с этой Гранадой! И вообще - с заграницей... я на Родине больше сделаю и пользы принесу. А стукачом всё равно не стану... - поднялся, не прощаясь вышел из квартиры и хлопнул дверью. Да так, что штукатурка посыпалась.
5. Татьяна Драгунова, Москва, июль 2007 года
- Кажется, дождь собирается, - взглянув на небо, сказала Татьяна.
Они вышли из подземного перехода метро "Площадь Ильича" и остановились на мгновение, словно решая, куда идти дальше. Решала, конечно, Таня, а Олег... Что возьмешь с туриста, тем более, иностранного?
- Разойдется, - улыбнулся Олег, мельком глянув на небо. - А у вас здорово получилось изобразить Пятачка!
"М...да...Девушка, я вас где-то видел, вы в мультфильмах не снимались?" - "Заморский гость" и улыбался, и делал комплименты вполне достойно, но это-то Татьяну и раздражало.
- Да... - чуть более длинно, чем следовало бы, выдохнула Татьяна, - Татьяна Драгунова, изображающая Пятачка, которого озвучивала Ия Савина в образе Беллы Ахмадулиной.
- Во как! - пряча вполне очевидное смущение, деланно рассмеялся Олег. Получили, товарищ иностранный негодяй?
И тут же весьма ловко сменил тему:
- Я где-то читал, что Вини Пуха рисовали с Евгения Леонова и озвучивал тоже он.
- Да... - она согласилась с "предложением иностранного мерзавца" и сразу же перешла к экскурсии.
- Если помните, был такой фильм "Застава Ильича", начала шестидесятых, там еще Ахмадуллина стихи в Политехническом читала:
...
Дантес лежал среди сугробов,
Подняться не умел с земли.
А мимо, медленно, сурово,
Не оглянувшись, люди шли
...
- Не припомню, - покачал головой Олег, похоже, чуть не завороженный, то ли самими стихами, то ли тем, кто и как их ему прочел.
"Ну, надо же! Тоже мне любовь с первого взгляда!"
- Вы... Если я скажу, что вы замечательно читаете стихи, вы опять обидитесь? - между тем спросил он.
- А я и не обижалась... - "рассеянно" улыбнулась Татьяна.
"И иди, милый друг, знай, что эта улыбка должна означать!"
... "И поводила все плечами, И улыбалась Натали..." - повторил Олег последние строчки. По-русски он говорил хорошо, грамотно и раскованно, и чужой акцент пробивался лишь изредка, да и то в одних лишь интонациях. - На самом деле, никакой предопределенности не существует. Только вероятности... так что могло ведь и такое случится. - Они обогнули желтое здание торгового центра с едальней "Елки-палки" и Татьяна, остановившись, продолжила "экскурсию":