носила модную шляпку, ходила на высоких каблуках и умело пользовалась косметикой. Тонкие черты суженного к подбородку лица, большие красивые глаза и облик женщины-девочки, едва ли не подростка - изящный, притягательный, полный эротического подтекста. Очень немецкий облик, если знаешь, о чем речь. Берлинский... Как бы намекающий на порок. Но, возможно, и парижский, на порок отнюдь не намекающий, потому что
принятое
в обществе
пороком не является. По определению.
- Испугалась? - спросила Герда, кладя руку на "лейку", висевшую на шее. Сам аппарат болтался чуть ниже небольших грудей, топорщивших оливкового цвета мужскую блузу.
- И не вздумай! - покачала головой Кайзерина, доставая из кармана сигареты. У нее на дорожной юбке накладные карманы, как на офицерском френче, весьма удобная вещь: всегда есть куда положить сигареты и спички. - Будешь?
- Буду, - Герда подошла и спокойно взяла из пачки сигаретку. На красивых губах блуждала улыбка, глаза сияли. - Хороший выйдет снимок, - кивнула она на женщин, стоявших в очереди к огневому рубежу, и закурила.
"
Испанские женщины учатся стрелять из винтовки
...
не снимая каблуков
".
- Да, - согласилась Кайзерина. - Хочешь, пристрою в Вене?
- Не надо, - качнула головой маленькая Герда. - Я печатаюсь только в "Ce Soir".
"В этот вечер", - машинально перевела на русский Ольга. - Простенько и со вкусом...
Было жарко, пахло солью и горячим песком. Стрельбище - небольшая лужайка с пожелтевшей от зноя травой - находилось почти на берегу моря.
Выстрел. Выстрел. Еще...
"Интересно, - подумала Ольга, медленно, с наслаждением, затягиваясь и наблюдая из-под полуопущенных ресниц, как стреляют испанские дамочки. - Интересно, а как здесь было
тогда
?"
Мятеж вспыхнул 9 июля. Девятого, а не семнадцатого, как случилось в ее прежней жизни. Но дело не в датах, хотя разница в восемь дней тоже кое о чем говорит, дело в другом. Девятого здесь стреляли. Говорят, в Барселоне были нешуточные бои, и то, что легитимисты город удержали, скорее чудо. Однако задумалась Ольга не об этом. Думала она об Олеге и Степане, которые оба два именно в Барселоне и встретили начало гражданской войны. Впрочем, не так. Если честно, о Степане Ольга вспомнила не сразу, а чуть погодя, потому что думала она на самом деле только об Олеге.
"Олег..."
Самое интересное, что не выгони он ее тогда из Испании, девятого она бы тоже оказалась в Барсе... Но не сложилось: приехала четвертого, уехала шестого. Однако в памяти, в ее странной - "легкой" - памяти, ничего не пропускающей, но многое скрывающей до времени в жемчужных туманах "как бы забвения", в этой вот "девичьей" памяти Ольги-Кайзерины та история начиналась едва ли не на неделю раньше...
***
А-а-а... я улетаю... и к вам не вернусь...
Сон приснился по пути из Бургаса в Ираклион, где они должны были пересесть на итальянский пароход, идущий в Мессину. Приснился, оставив странное ощущение в груди и породив еще более странные мысли. Особенно запомнился полет...
А-а-а... я улетаю... и к вам не вернусь... - она выворачивает руль, и "Майбах" срывается с полотна шоссе, - устремляясь в свой первый и последний полет... к солнцу, стоящему в зените, в голубизну неба и... в темную синь моря...
Проснулась сама не своя, но потом подышала носом, подумала, выкурила пахитосу и пришла к выводу, что все нормально. Никто ведь ее еще не преследует, и не стреляет по "Майбаху", да и "Майбаха" никакого у нее пока нет. Но обязательно будет и не потому, что ей так хочется "полетать", а потому, что идея хорошая. Богатая идея: красивая машина для красивой женщины... Очень даже!..
"Нас пугают, а мне... не страшно".
И правда - страха не было. Колыхнулось что-то в самом начале и ушло - как... утренний туман. Она даже не удивилась, привыкла потихоньку: за полгода-то как не привыкнуть.
Кейт поднялась на палубу, оставив Вильду досыпать, постояла у ограждения фальшборта, глядя на море и встающее над ним солнце.
"Странно, - думала она, подставляя разгоряченное лицо ветру, выудив из кармана летнего пальто небольшую - всего-то двести грамм - серебряную фляжку. - Добро бы одни ужасы снились..."
Но снилось разное. И, обдумав сновидения еще раз - на трезвую голову, так сказать, - Кейт решила: "не стоит зацикливаться", - и выбросила весь этот бред из своей чудной во всех отношениях головы. Красивой, умной, умеющей целоваться, петь под гитару и сквернословить, очаровывать и испепелять взглядом, и много еще на что способной. Выбросила и забыла, совсем. Как отрезало. И не вспомнила до самой Барселоны, куда прибыла четвертого июля, отправив Вильду из Таранто морем в Геную, а оттуда уже - "рукой подать" - поездом до Мюнхена.
Вильда уехала. Ее и уговаривать не пришлось. "Девушка" загорелась вдруг идеей "проявить самостоятельность" и, раз уж так получается, - посмотреть заодно, в смысле по дороге, все эти - или пусть только "некоторые из" - замечательные города и городки северной Италии, с весьма увлекательными для читающей публики названиями: Парма, Верона, Брешия или, скажем, Бергамо...
Уехала... А Кайзерина продолжила свой путь в Испанию. И вечером четвертого обнимала уже, - сгорая от страсти и изнемогая от нежности, - своего "кузена Баста". Потом пришла ночь - жаркая, каталонская, - плывущая огромной ленивой птицей. Ночь бродила в крови хмелем любви, наполняя тела и души желанием, опьяняя, сводя с ума и напоминая двум грешникам в истинно католической стране, что есть настоящий Рай.
- К утренней мессе мы не пойдем, - улыбнулся на ее, весьма поэтическое, описание их "буйства" Себастиан. - Как думаешь, Кисси, обойдутся они без двух еретиков?
Днем - уже пятого - они гуляли по городу вдвоем, а потом и втроем, но и тогда она ни разу не вспомнила о странных снах. Да и с чего бы вдруг? Ей было удивительно хорошо, легко и весело, так зачем углубляться в психоанализ? Смеялись как дети. Степан рассказывал "настоящие" английские анекдоты...
С чего же вы решили, сэр, что ваша жена умерла?
Видите ли, сэр, она и раньше была холодна, но хотя бы не пахла...
"Мило..."
Лошадь рассказывала вам, сэр, что получила
степень
бакалавра в Оксфордском университете?
Да, сэр.
Не верьте. Она все врет!
"Очень мило..."
- Как, кстати, развивается твой роман с товарищем Рощиным? - неожиданно спросил Баст и посмотрел на Кисси поверх стакана с белым вином. Трезво посмотрел, смягчив серьезность вопроса лишь улыбкой и выбором лексических единиц.
- Развивается... - Кейт пригубила вино. Оно было выше всех похвал, хотя, казалось бы, ей ли, уроженке одного из лучших в мире винодельческих районов, восхищаться чужими достижениями?!
- А именно? - Баст был вполне невозмутим.
- Проклюнулись через месяц и предложили встретиться. Я бросила им горсть вшей и предложила подумать о чем-нибудь другом.
- Ну и? - подался к ней Степан.
- А ничего! - улыбнулась она "рассеянно" и сделала еще глоток. - Куда они денутся после таких откровений? Информация, как мы и договаривались, весьма разнообразная, но о том, кто им ее поставляет и почему, судить трудно. Этакий собирательный образ... - усмехнулась она, "переходя к делу". - Не коммунист, но антифашист... не военный, но кто-то имеющий серьезные источники в военном министерстве... Не женщина, разумеется... Такой ужас им и в голову не придет. С креативностью-то у господ товарищей не так, чтоб очень. Думаю, сейчас, когда вернусь в Австрию, снова предложат встретиться. Уж больно от меня им жирные куски перепадают.
- Тебе что-то не нравится? - прямо спросил Матвеев, вполне оценивший и иронию, и все прочее. С ним-то Кайзерина всех тонкостей своего отношения к Сталину и компании ни разу, кажется, не обсуждала, вот он и насторожился.