Дождь продолжал моросить, Федорчук шёл прочь от порта в сторону железнодорожного вокзала. Долги нужно возвращать. Всегда. Но для этого необходимо вернуться в Париж.
Виктор Федорчук, Париж-Ницца-Париж, 14-16 января 1936 года
Сообщение, Виктор получил через тайник на Монмартре - один из многочисленных "почтовых ящиков" Особой группы НКВД в Париже, и расшифровал спустя час на квартире, снятой на имя Гастона Руа, места "для маневров" ему не рставили. Тут уж, или служи, или беги. "Куратор", своевременно извещённый о смене паспорта и личности Вощинина, назначал встречу в Ницце, в отеле "Альгамбра". На завтра, послезавтра "
и далее - по стандартному графику
". Нельзя сказать, что дисциплина в "группе Яши" в полной мере походила на военную, тем более - по отношению к некадровым сотрудникам Иностранного отдела, но и вольности дозволялись лишь в строго отмеренных пределах. Шаг влево, шаг вправо, прыжок на месте...
Вытряхнув пепел от сожжённого сообщения и блокнотного листка с расшифровкой в раковину умывальника, Федорчук задумчиво помешивал остатки обгоревшей спичкой, пытаясь осмыслить содержание только что полученного распоряжения. "
Прибыть по указанному адресу в назначенное время
" - тут все предельно ясно и двойной трактовки не предусматривает, но что означает требование соблюдать "
особую внимательность и осторожность при подходе к месту встречи
"?
Зачем, спрашивается, повторять прописные истины при жёстком ограничении объёма текста, способного вместиться в обычную телеграмму? Картинка не складывалась, хоть убей!
"Или, ситуация развивается таким образом, что и встречу отменить нельзя, и... очко играет?"
Возможно, кто-то встал на их след, и теперь куратор перестраховывается, пытаясь и дело сделать, и под раздачу не попасть.
Осторожно пустив воду - холодную, разумеется, а какой ещё ей быть в недорогой "меблирашке"? - из вычурного бронзового крана, Виктор смыл пепел, руки намылил куском сероватого мыла с резким химическим запахом и тщательно ополоснул.
"Чёрт! - ругнулся он среагировав, наконец на запах. - Мыло-то, похоже, хозяйственное... вот поленился достать из несессера свое, туалетное, теперь мучайся. А раздражение если на коже?... - и тут же, без паузы оборвал себя - Ты о чём думаешь, умник? Кожу ему, видите ли, жалко! Белая кость, голубая кровь... Тут в любой момент тебе башку могут оторвать за художества, но об этом не ты думаешь..."
И уже неважно, от кого пришли такие мелочно-бытовые мысли: от самого Виктора или от "барчука" Митеньки, главное, что они отражали внутренний раздрай в мыслях Федорчука, так толком еще и не пришедшего в себя после поездки "за зипунами" в Гаагу. Захотелось выпить, чего-нибудь крепкого и "сногсшибательного", вроде давешнего, гаврского кальвадоса. Тупо долбануть градусом по мозгам... Но только захотелось, а за хотенье денег пока не берут.
"Так и сопьёшься, от избытка чуйств, болезный... - прокомментировал Виктор спонтанный, и такой русский по сути, порыв растрёпанной души. - Хорошо, хоть объявление в газету успел дать. Или поторопился? Впрочем, что сделано, то сделано. Степан сейчас в Англии, по амбарам с сусеками "в Сасексе" метёт, Олежка - где-то по Европе мотается по делам фашистским. Так что, будем считать, зазор по времени у нас есть. Или я один такой гордый и отважный, что остаться решил?"
Виктор собрал вещи в саквояж, который, по сути, так и не начал по-настоящему разбирать после приезда и заселения. Оставил у консьержки записку, на всякий случай - "А случай, он, знаете ли, разный бывает... потому, напишу, что уехал дней на пять..." - и сразу же, практически без паузы, посетовал на невозможность срочно заказать такси обычным телефонным звонком.
"А ещё говорят: прогресс, век скоростей..." - раздражённо пробурчал он, вызвав одобрительный кивок немолодой дамы, следившей за приходящими и уходящими жильцами, впрочем, не отвлекаясь от столь скоростной работы спицами не глядя на вязание, что Виктор увидев такой профессионализм чуть не рассмеялся.
Авто до Лионского вокзала, откуда отходили поезда на Ниццу, Федорчук "поймал" через пару минут, но пришлось периодически подгонять шофёра, неспешного, кряжистого и седоусого дядьку - типичного уроженца Нормандии. Времени катастрофически не хватало. Хорошо ещё, что на Лазурном берегу по зимнему времени мёртвый сезон, и билеты не нужно заказывать заблаговременно. Но, шутка ли, без малого тысяча километров в один конец! Почти сутки в поезде... Глядя на серые, точно по погоде, парижские улицы, сменяющие одна другую за окном видавшего виды "Рено" - "ползёт, как черепаха беременная, прости господи!" - Федорчук пытался припомнить, сколько тогда, -
в его время, -
занимала поездка на скоростном экспрессе из Парижа в Ниццу... Выходило, что никак не больше шести часов. И совершил её Виктор как минимум дважды в оба конца, как только позволили свободное время и средства, открывая для себя европейские исторические курорты, описанные русскими классиками.
Проспав почти всю дорогу в купе полупустого вагона, где он оказался единственным пассажиром, Федорчук сошёл на перрон вокзала в Ницце, чувствуя себя значительно лучше, чем вчера...
"И позавчера - тоже. А всего-то и нужно было: выспаться толком, не пить алкоголь - переспать и недопить, - мысленно улыбнулся Виктор, - ну и курить поменьше".
Отказав подбежавшему было носильщику, ибо отдавать нетяжёлый, в общем-то, саквояж следовало считать пижонством, Виктор направился к камерам хранения.
Обменяв саквояж и некоторую сумму в сантимах на жестяную бирку с номером, Федорчук прошёл через зал ожидания, полюбовался на богато украшенный вестибюль вокзала и, придав лицу выражение "мне не до вас", просочился через ряд скучающих на привокзальной площади таксистов.
От вокзала до "Альгамбры" - прохладный приморский ветерок придавал мыслям дополнительную бодрость - полчаса неспешным шагом, никак не больше. Дождя нет, а до условленной встречи ещё три часа.
"Состоится она или нет? - думал он, неторопливо шагая по городским улицам. - Будем считать, что состоится, так что вопрос с ночлегом пока отнесём к несвоевременным".
По крайней мере, с номерами проблем быть не может - мертвый сезон, а даже близ вокзала гостиниц имелось никак не меньше дюжины.
Незаметно проверяясь, впрочем, так и не обнаружив слежки, Виктор вышел на авеню Вильбуа Марей к отелю "Альгамбра", но не напрямую, а описав широкую дугу, через бульвар Симье и авеню имени бельгийского короля - тезки мультяшного кота-миротворца - Леопольда. Дорога заняла почти два часа: Федорчук, не забывая проверяться, дважды попил кофе, съел несколько булочек с корицей, выпил рюмку коньяка и прочитал какую-то местную газету трёхдневной давности, - разнообразных "заведений" по пути хватало с избытком.
По его мнению, сложившемуся ещё в
той жизни
, Ницца несла на себе неизгладимую печать курортной провинциальности. За гордыми названиями авеню и бульваров скрывались узкие, не шире чем в Гааге, улочки, изредка застроенные невысокими, в два-три этажа, домами, летом утопавшие в зелени деревьев.
"Если видишь здесь чётырёхэтажный дом, то девять шансов из десяти, что это гостиница, - усмехнулся Виктор, проходя мимо низкой ограды отеля "Флорида". - Интересно, а изменилось ли здесь что-нибудь за семь десятков лет?" - с этой мыслью он решительно шагнул в сторону парадного входа...
До времени назначенной встречи оставались считанные минуты. В широкое окно ресторана "Альгамбры" открывался отличный вид на авеню Вильбуа Марей, за столиком невидимым с улицы Федорчук сидел, с очередной чашкой кофе, на этот раз - для разнообразия - со сливками. Редкие прохожие, спешащие по делам, и ещё более редкие автомобили слегка разбавляли картину зимнего утра.