"Впрочем, какое утро? - Виктор взглянул на часы. - Половина двенадцатого! - Уже полчаса как день наступил, если по-нашему считать... Ага! А вот и господин Росси пожаловал..."
Высокий представительный мужчина, пожалуй, немногим старше тридцати, появился в зале как черт из коробочки. Федорчук готов был поклясться, что не видел его ни на улице, ни входящим через высокие двустворчатые двери ресторана. Но такое появление куратора нисколько его не удивило, ибо память Вощинина мгновенно и услужливо напомнила, что Франсуа Росси несколько лет руководил персоналом этого отеля и уж кому, как не ему, знать все входы и выходы.
Пока вошедший о чём-то беседовал с метрдотелем, небрежно махнув рукой в сторону соседнего с федорчуковским столика, Виктор глянул в окно, и глаза его через несколько секунд до крайности поскучнели... С разных концов улицы к парадному входу Альгамбры подъехали два приземистых чёрных Ситроена "Траксьон Авант" и... из из них никто не вышел - ни один человек. Подскочивший было, открыть дверь, гостиничный бой, видимо, услышал из приспущенного на секунду окошка нечто такое, что тут же исчез как наскипидаренный. А когда Федорчук уже готов был оторваться от не сулящей ничего хорошего - вдобавок еще и вызвавшей тянущее ощущение под ложечкой - картины, за его спиной прозвучал голос Росси:
- Гастон, не оборачивайтесь, у нас есть не меньше пяти минут, - голос куратора прозвучал почти ровно, лишь лёгкие нотки злости выдали напряжение момента.
- Они уже приехали? - продолжил Франсуа. - Вы явно их увидели...
- Да, - негромко ответил Виктор, - на двух машинах. Пока не выходят. Это за вами?
- Скорее - за вами... - грустная усмешка собеседника чувствовалась даже спиной, - а точнее за тем, кто придёт на встречу со мной. Впрочем, к чёрту подробности! У меня к вам один вопрос: где вы были десятого января?
- В Голландии, в Амстердаме, где и оставил вам сообщение о смене документов прикрытия. Новые документы, как уверял продавец, чистые... а что собственно произошло?
- Ничего хорошего, но ещё раз повторю: к чёрту подробности... - Росси замолчал, а через несколько секунд послышался шелест складываемой газеты, чьи-то приближающиеся шаги и, после короткой паузы - звяканье столовых приборов...
- Приятного аппетита, месье Аббиа! - сказал кто-то, видимо - официант.
- Спасибо, Ролан! И принесите остальное минут через десять, хорошо?
- Да, месье... жаль, что вы бываете у нас так редко, извините... - прошептав последние слова, официант отошёл от столика...
- Скажите, не упоминал ли кто-нибудь из ваших
коллег-журналистов,
- эти слова Франсуа выделил особо, - или из иных
коллег,
в последнее время о Гааге? А конкретно - о планирующихся там силовых акциях?
- Погодите, дайте подумать... что-то мелькало... - Федорчук судорожно пытался выиграть драгоценное время.
"Ну, вот и приплыли, похоже, друг ситный, - подумал он. - Завертелись колёсики после смерти Вальтера. Теперь
товарищи чекисты
носом будут землю рыть... Ладно, была не была!"
- Да, мелькало, - продолжил он, - но на уровне обрывков разговоров, проходных фраз... ничего такого, чему можно придать значение и сделать выводы. Но теперь картинка складывается... - Виктор говорил быстро, захлёбываясь, будто и вправду торопясь не успеть высказать то, к чему пришёл внезапно, под влиянием правильно сформулированного вопроса. - Судя по всему, в Гааге кто-то кого-то увидел, знакомого ещё по Румынии... или по Югославии... и этот знакомый не относится к числу... - тут Федорчук замялся, пытаясь подобрать
нужное
слово, - тех, чья жизнь и здоровье должны быть сохранены.
- Это кто-то из наших товарищей? - добавил он, придав голосу достаточную степень озабоченности.
- Да, - как бы нехотя ответил Росси, - и он погиб. В сложившейся ситуации у вас, Гастон, есть только один выход: немедленно... вы слышите?.. немедленно покинуть пределы страны. Тем более что вас решено направить в специальное учебное заведение на родине... Вы меня слышите?
- Слышу, месье Франсуа... - Виктор говорил медленно, не поворачивая головы. Взгляд его был прикован к вышедшим из машины и быстро двинувшимся к парадному входу "Альгамбры" пятерым крепким мужчинам в одинаковых пальто и шляпах. На ходу каждый из них сунул руку за отворот пальто, или в карман. - "Будут стрелять?" -подумал Виктор, и продолжил вслух:
- Мне кажется, за нами уже идут.
- Так, Гастон... не суетитесь. Оставьте деньги на столике и идите в сторону служебного хода... направо - дверь на кухню, налево - на лестницу для персонала. Прямо - подсобные помещения. Вам - налево. Дальше... - Федорчук прервал куратора на полуслове.
- Я знаю, что дальше. Внутренний двор правого крыла, живая изгородь и каменная ограда с калиткой... я уже был здесь, - нетерпеливый взгляд, брошенный на часы, ладонь, хлопнувшая по лбу - как знак рассеянности - и на стол упали несколько смятых купюр.
- Тогда, удачи! Сумеете оторваться - выждите не меньше недели. Потом... впрочем, вы знаете, что делать потом, - последние слова Росси сказал уже в спину Виктору, подхватившему пальто и шляпу и устремившемуся в сторону спасительного выхода.
"Только бы они не перенесли засаду... только бы эти идиоты стояли там, где стояли... - мысль, больше похожая на мольбу, билась в сознании Федорчука. - Господи, пронеси!"
Полчаса назад, выглянув на задний двор отеля "Флорида", отделённый от задворков "Альгамбры" каменной оградой с парой калиток, он заметил двух мужчин, внешний вид и поведение однозначно указывали на их принадлежность к одной из французских силовых структур... Вроде того молодчика, которого Виктор - или тогда ещё Дмитрий? - "приголубил" в Марселе. Парный пост перекрывал пути возможного отхода с места встречи, и с этим надо что-то делать...
Крадучись, буквально - на цыпочках, Федорчук подобрался к калитке, где должны были стоять полицейские - "или контрразведчики? А какая, на хер, разница?" - и внимательно прислушался. Чиркнула спичка, кто-то негромко закашлялся, прикрыв рот. В ответ что-то злобно прошипели свистящим шепотом.
"Тут они, голубчики..."
Легко перемахнув с ходу невысокую ограду, Виктор обрушился прямо на голову засаде, подмяв под себя одного шпика, и успев крепко врезать ногой в падении, точно в живот, другого. Свернув шею оглушённому врагу, - "рука на подбородок, другая - на затылок..." и резкий рывок отозвавшихся хрустом позвонков, - Федорчук тут же поднялся, прикрываясь безжизненным телом. Получивший удар в солнечное сплетение, полицейский стоял на коленях, но уже оправился и тянул из кармана револьвер...
Время, казалось, начало растягиваться. Достать оружие мертвеца Виктор не успевал, поэтому просто сунул руку в карман чужого пальто, нащупал пистолет, стоявший на боевом взводе, и просто подняв руку вместе с полой, дважды нажал на спусковой крючок.
Выстрелы сквозь толстый драп пальто прозвучали негромко, а два отверстия на груди так и не успевшего
обнажить ствол
шпика стали лучшим подтверждением того, что Федорчук успел раньше.
Он успел сделать сегодня всё, что хотел, но, уже сидя в купе парижского поезда, и пытаясь унять дрожь в руках, задался одним вопросом: "А теперь-то что делать?.."
Но ответа на этот вопрос у него пока не было...
Глава
9
.
Шерше ля фам
Олег Ицкович, Париж
, январь 1936
Пока ехали в Париж, времени для размышления над злободневными проблемами нового бытия почти не оставалось. Баронесса требовала повышенного внимания к себе, а, кроме того, то ли и в самом деле была страшно болтливой, то ли ее на нервной почве несло, но только казалось, что Кайзерина Николова не замолкает ни на мгновение. И ведь не дура. Это-то очевидно. Не глупости порола и не чепуху молола, если не считать чепухой "тайны мадридского", то есть, разумеется, болгарского двора. Грамотная, интеллигентная речь, разумные, если не сказать большего, мысли, своеобразный юмор - порою грубоватый, иногда циничный, но всегда подлинный - и знаний разнообразных вагон и маленькая тележка, но, помилуй бог, как же всего этого для Ицковича много! Так что расслабиться удалось только в Париже, где они остановились в солидном, но не обязывающем отеле. Вообще-то баронесса собиралась в "Риц", но Олегу удалось ее переубедить. Ему там светиться ни к чему, да и дороговато. Но и ей, если подумать, там сейчас лучше не появляться.