— Да, — согласилась Саша, — пьют еще лишнее.
Пришел венгр, ширококостный, белотелый с мокрыми, глянцевыми волосами.
— А-а вот и вы, — сказал Слепов. — Будем знакомиться, наконец. Ростислав. — И протянул руку.
Венгр крепко стиснул ее.
— Вирмош.
— Очень приятно, — сказал Слепов. — Вы не вздумайте уходить без завтрака. Сейчас я затоплю печку, и будем чай пить.
— Спасибо, — сказал венгр. — Я хочу, пробовать тофоларские кушанья. Оленье мясо и молоко. Это мне будет нужно знать.
— Да? — вскинулся Слепов. — Вы уверены? Ну, смотрите, ради науки чего только не съешь. Я писал диссертацию на тему: «Архей бассейна реки Дотот». Пока собрал для нее материал, мне довелось и беличьего мяса отведать, и бурундучьего. Оленина — это, в общем, даже деликатес.
— Да, — сказал венгр, — наука — как это? Всеядна. Все кушает.
Оба весело захохотали. Саша тоже посмеялась.
— Науке всегда все мало, — сказал венгр. — Я написал диссертацию: «Словообразование в нанайском языке». Четыре года работы. Одна миллионная часть того, что нужно сделать. Что нужно — это очень много. Это больше, чем одна жизнь. Да?
— Да, конечно, — согласился Слепов.
— Я читал протоколы инквизиторских судов в Венгрии. В них есть общие слова с шаманскими песнями обских угров. Я сделал карты распространения шаманства, библиографию по шаманству — тысячу двести карточек. Читал византийские, китайские летописи. В Улан-Удэ читал бурятские документы. Это история жизни людей. Общность истории, языка. Как разделились народы в мире? Что происходит с их языком, культурой? Нет, не все народы. Все — это слишком много для меня. Только финно-угорская группа. О-о-о! Это тоже очень много. Очень. — Венгр совсем разволновался, закурил сигарету «Байкал».
— Слушайте, — сказал Слепов, — бросьте вы курить эту дрянь. Вот берите лучше «Беломор».
— «Байкал» — это дешево, — сказал венгр и улыбнулся. — Шестьдесят копеек. Венгерская академия наук послала меня в Сибирь в командировку на месяц. Я уже живу тринадцать месяцев. Мне можно курить уже — как это? Мох... Да? Мои деньги не могут меня догонять. Мне посылают в Салехард, а я в Улан-Удэ. Нужен, как это? Постоянный записка?
— Прописка, — подсказал Слепов.
— Да, да, прописка. — Опять весело посмеялись венгр, и Слепов, и Саша.
Слепов пошел за дровами. Сказал, уходя:
— Только смотрите, не убегайте без завтрака. Через двадцать минут все будет в порядке.
— Спасибо, — сказал венгр.
Ушел он без завтрака. Увел под руку Сашу. Нес магнитофонный чемодан, фотоаппарат на грудь повесил, волосы спрятал под берет. За деревней пошли с Сашей порознь. Она сказала:
— Давайте я понесу магнитофон.
— Спасибо, — сказал венгр. Магнитофона не отдал.
Шел и думал на своем венгерском языке, похожем на тофоларский. О разных вещах в одно время. Об электрических батареях: скоро они сядут совсем, перестанут вращать диск магнитофона. Скоро кончится пленка в аппарате «Экзакта», последняя пленка чувствительностью 180 единиц. Скоро кончится лето. Посольство в Москве уже напоминало: пора домой. А нужно еще побывать в Туве. Неужели придется уехать, не услышав тувинского языка?
Дорога за Алыгджером сошла в тропу, потянулась лиственничным лесом. Венгр думал об этом лесе: какая нежная, влажная хвоя у лиственниц. Лес был прохладен, свеж, невелик ростом; поодаль, меж темных хвойных стволов виднелись березки, поляны с цветами желтой саранки. Идти лесом было славно, а еще лучше стало на косогоре, когда открылось все небо, все солнце, Уда внизу, и выводок рябчиков выпорхнул на опушке.
Венгр смотрел на идущую перед ним девушку Сашу. Он думал о ней. Она обернулась. Венгр улыбнулся ласково и мягко.
— Красиво, — сказал он и закинул голову, посмотрел вверх, туда, где тучный, в травах, склон плешивел, венчался сечеными резко скальными гранями.
— Красиво, — опять сказал венгр. — Это очень красиво. Это редко увидишь в европейских странах: красиво без вмешательства человека...
— У вас в Венгрии, наверно, еще красивее, — сказала Саша. — У нас климат плохой. Сегодня ничего, правда, а так все время дождь.
— О, — сказал Вирмош. — Я прожил в Венгрии тридцать пять лет. А в Тофоларии всего один день. Я не видел в Венгрии таких гор.
— А вы поживите у нас подольше, хотя бы месяц, — сказала Саша.
— Хотя бы месяц... — повторил венгр. — Это было бы прекрасно — месяц.
— Вирмош, ну давайте я понесу магнитофон...
— Нет, спасибо. — Он прошел немного молча и сказал неожиданно для себя, о чем думал давно, все утро, с тех пор как увидел черноволосую девушку Сашу.