В это время со стороны русла послышался какой-то шум. Я повернулся и увидел еще одного дракона, помладше, который вразвалку шел по песку к приманке. В длину он едва ли достигал метра, но окрашен был гораздо интереснее, чем его гигантский собрат. Хвост молодого варана опоясывали темные кольца, а по плечам и передним лапам были разбросаны неяркие оранжевые крапинки. С застывшей усмешкой он целеустремленно направлялся к ловушке, изгибая туловище характерными для всех рептилий движениями, и, не переставая, ловил длинным желтым языком соблазнительный запах тухлой козлятины.
Чарльз потянул меня за рукав и молча показал налево. Там по сухому руслу шагал еще один огромный варан, стремясь к той же цели. На вид он был даже больше того, что держал нас с тыла. Мы дождались, чего хотели: вокруг нас были живые ископаемые.
Лежавший позади дракон снова глубоко вздохнул, чем опять привлек наше внимание. Он выпрямил согнутые лапы и приподнял туловище. Затем сделал несколько шагов вперед, повернулся и стал неторопливо обходить наше сторожевое укрепление. Мы не спускали с него глаз. Дракон подошел к берегу и сполз на сухое русло. Чарльз не отводил от него камеру и повернулся на полных триста шестьдесят градусов.
Напряжение спало, и мы разрядились, счастливым смехом.
Все три варана пировали теперь прямо перед нами, зверски терзая козлятину. Тот, что был крупнее всех, схватил челюстями козью ногу и вмиг расправился с ней. Чудовище исполнило этот номер с такой непринужденной легкостью, что я с трудом поверил своим глазам: как-никак, дракон проглотил целую ногу взрослого козла. Широко расставив лапы, он резко бросил вперед тело и стал рвать тушу. Не привяжи я мясо к столбу, он наверняка без труда уволок бы в лес всю тушу. Чарльз непрерывно жужжал камерой, пока не израсходовал всю пленку.
— Не пора ли взяться за фотоаппарат? — прошептал он.
Фотосъемкой заведовал я, но объектив моей камеры был не слишком сильным и для хороших кадров пришлось бы подойти к варанам поближе. Это могло испугать зверей, но, с другой стороны, ни один из драконов, по-видимому, не прельстится ничтожной порцией мяса в ловушке, пока в их распоряжении есть солидные туши. Раз мы хотим поймать зверя, значит, надо отвлечь варанов от козлиных туш и вынудить их пойти к ловушке, а остатки туш снова подвесить на дерево. Не исключено, что такой маневр мог удаться при фотосъемке.
Я медленно выпрямился и вышел из укрытия. Сделав два осторожных шага вперед, я нажал на спуск аппарата. Драконы не отрывались от трапезы и только поглядывали в мою сторону. Я приблизился еще на шаг и сделал второй кадр. Так, кадр за кадром, я отснял всю пленку и остановился в замешательстве в двух метрах от чудовищ. Чтобы перезарядить аппарат, нужно было вернуться в укрытие. Хотя драконы были поглощены своим занятием, я все же не рискнул повернуться к ним спиной и отходил пятясь.
В повторную фотоатаку я пошел куда смелее и начал съемку, лишь оказавшись в трех шагах от варанов. Дело дошло до того, что, касаясь ногой козлиной туши, я пошарил в кармане и вынул дополнительную насадку на объектив. В метре от меня предводитель великанов вытащил свою голову из козлиных недр, зажав в зубах кусок добычи. Он распрямился, несколько раз судорожно дернул челюстями, проглотил лакомство и на несколько минут застыл, глядя прямо в аппарат. Я опустился на колени и щелкнул. Дракон наклонил голову и полез за очередным куском.
После съемок мы собрались на совет. Было ясно, что комодские вараны — звери не из пугливых, и мы решили попробовать шумовую атаку. Наши дружные крики из укрытия драконы оставили без внимания, и, лишь когда мы ринулись к ним в открытую, они прервали трапезу. Два великана развернулись, неуклюже вскарабкались на берег и удалились в кусты, а подросток заспешил вниз по сухому руслу. Я что было духу погнался за ним, пытаясь схватить его за хвост, но зверь оказался проворнее меня. Он подбежал к откосу, быстро выбрался на берег и исчез в зарослях.
Я вернулся, тяжело дыша, и втроем мы подвесили остатки туш на дерево, в двадцати метрах от ловушки. Мне казалось, что напуганные драконы больше не вернутся, но не прошло и десяти минут, как на противоположном берегу из кустов высунулась голова нашего гиганта. Некоторое время он стоял неподвижно, как изваяние, потом ожил и спустился вниз. Варан пошарил языком в том месте, где он только что так славно угощался, но ничего не нашел. Это его явно озадачило. Подняв голову, он стал рыскать вокруг в поисках исчезнувшего лакомства, а потом в задумчивости направился вдоль русла. Мы с тревогой следили за ним. Не обращая внимания на ловушку, он шел прямо к подвешенному мясу. Когда варан подошел к дереву, мы поняли, что подвесили козлятину недостаточно высоко. Опираясь на огромный хвост, великан поднялся на задние конечности и, махнув передней лапой, зацепил моток козлиных внутренностей. Объемистая порция тут же исчезла в его жадной пасти, только один длинный кусок кишки торчал из угла рта. Это варану не понравилось; несколько минут он безуспешно пытался лапой убрать болтавшийся кусок.
Сердито мотая головой, гигант грузно зашлепал вдоль русла обратно, по направлению к ловушке. Он остановился у большого валуна и потерся об него щекой. На этот раз ему удалось привести себя в порядок. Теперь варан стоял у самой ловушки. Запах приманки достиг его ноздрей. Дракон свернул с тропы и, безошибочно определяя направление, подошел к закрытому концу ловушки. Стремясь преодолеть препятствие, он нетерпеливо ударил по нему передними лапами и сорвал завесу из пальмовых листьев, под которой обнажились деревянные колья. Зверь просунул между ними тупую морду и напряг мощную шею, но крепление из лиан выдержало, и мы облегченно вздохнули. Встретив сопротивление, варан пошел вдоль ловушки и в конце концов добрался до двери. Очень осторожно он заглянул внутрь, потом сделал три шага вперед. Теперь мы видели только его задние конечности и огромный хвост. Прошла целая вечность, прежде чем дракон, наконец, двинулся дальше и полностью скрылся в ловушке. Затем раздался щелчок и глухой удар упавшей двери. Заостренные колья глубоко вонзились в песок.
Вне себя от возбуждения мы бросились к ловушке и завалили дверь булыжниками. Дракон стрелял языком и кидал на нас презрительные взгляды. Мы не могли поверить, что цель четырехмесячной экспедиции достигнута, что, несмотря на все злоключения, нам наконец удалось поймать крупнейшую в мире ящерицу. Мы сидели на песке, смотрели на предмет своих вожделений и улыбались друг другу. У нас с Чарльзом были основания чувствовать себя триумфаторами, но Сабран, который еще два месяца назад и понятия о нас не имел, был счастлив не меньше нашего. И не только потому, что дракон сидел в ловушке. Истинную радость Сабрану доставляло, я уверен, и наше нескрываемое ликование. Он обнял меня за плечи, широко улыбнулся, сверкая белыми зубами, и сказал:
— Туан, эта очень-очень о'кей.
Эпилог
Да, главная цель нашего путешествия была достигнута, и добавить к этому почти нечего. Теперь оставалось пройти сложную и длительную процедуру получения разрешений на выезд и вывоз из Индонезии пленки, камер и животных. Как ни странно, эту изнурительную битву не всегда можно было назвать противоборством, порой нам казалось, что и мы, и вовлеченные в схватку чиновники сражаемся плечом к плечу с общим врагом — бюрократической машиной с ее бесчисленными запретами, ограничениями и инструкциями.
Я с нежностью вспоминаю портового полицейского чиновника на Сумбаве, куда мы прибыли с Комодо. Мы просидели там три дня, так как воздушное сообщение прекратилось из-за какой-то аварии на Бали. Свободных мест в гостиницах города не оказалось, и нам пришлось ночевать в здании аэропорта, устроившись прямо на полу.
Само собой разумеется, мы должны были отметиться в полицейском участке, и нас принял там необыкновенно симпатичный человек. В его обязанности входила проверка наших паспортов. Он начал с Чарльза и первым делом взялся за чтение каллиграфической надписи на внутренней стороне обложки, сообщавшей, что «Ее Королевского Величества Главный Государственный Секретарь Иностранных дел убедительно просит...». Переварив эту информацию, полицейский методично изучил каждую визу и резолюцию, делая карандашом пометки на замусоленном листке бумаги, пока, в конце концов, не добрался до справки с перечислением выданной Чарльзу иностранной валюты. Тут дело серьезно застопорилось, но, имея в запасе четыре дня, мы не очень спешили. Он предложил кофе, мы в свою очередь — сигареты. Наконец чиновник перевернул последний листок паспорта и отдал его Чарльзу со словами: «Вы американец, да?»