Приставив к стенке один из сундуков, Худицкий влез в образовавшееся отверстие и за ним последовали все остальные.
Пройдя еще два узких коридора, пятерка очутилась в новом просторном подполье, где по стенам висело всевозможное оружие и различные приспособления для взломов.
— Это мой деловый кабинет, — гордо пояснил путеводитель, усаживаясь на земляном выступе, покрытом ковром. Тут же уселись и все остальные.
— Ну-с, господа, не теряя дорогого времени, приступим к делу, — проговорил Худицкий, закуривая трубку.
— Слово за Яшкой, — кинул Истомин, наливая стакан спирту из стоявшего рядом бочонка.
Яшка с жадностью осушил подаваемый стакан, внушительно крякнул и приступил к изложению выработанной программы предстоящих действий.
— Прежде всего надо выручить оставшихся в «мешке» товарищей Ваську и Сашку. Мне удалось узнать, что завтра утром поведут их к следователю в здание окружнаго суда. Конвоиры известны, пьют — как олимпийские боги. Приведут их рано и до прихода следователя поместят внизу. Надо захватить бутылку лучшего коньяку с «собачкой» позабористей, чтоб оглушило с первого глотка. Один войдет и угостит, другие принесут на своих плечах татарские бишметы; шапки можно принести в карманах. На случай захватить «орехов» по крупнее.
— Резонно сказано, — одобрительно промычал Истомин — Твоя, Яшка, затея, твое и дело. Помощниками будут Сережка и Лютиков. Худицкий добьется свидания, его знают и пропустят без затруднения.
— Аминь, — сказал Худицкий и все пятеро, чекнувшись, выпили по стакану спирта.
Яшка продолжал доклад.
— Братия рассортирована в должном порядке и размещена в местах надежных. Выборы старост отделов прошли удачно. Паспорта у всех в порядке. На всех главнейших пунктах имеются городовые «из своих», сигналы знают в совершенстве. Хохол и Архирей произвели кой-какие разведки. Намечены пока: лавочник около Лапшинской мельницы, Любимов, на Предтеченской, и Огородников, на Заводской. Обработка безопасна и выгодна, денег, как слышно, у всех порядочно.
— Молодец, Яшка! — крикнул Истомин, поднося стакан спирта докладчику — Пьем за твое здоровье и пожелаем вечной памяти намеченным к отходу в царство небесное. Да здравствует наш священный союз!
Снова все пятеро чекнулись и осушили стаканы.
На молитву! — скомандовал Истомин.
Все опустились на колени, обратив пьяные лица к стоявшему на сундуке деревянному изображению идола.
Истомин импровизировал:
— «Помяни, великий Зевс, и упокой в местах злачных тех рабов твоих, кои прибудут к тебе по милости нашей. Помяни и нас, благодарных чад твоих, и неоставь своей помощью. Аминь».
— Аминь, — повторили все остальные, поднимаясь с колен.
— Ну, а теперь ты, Зевс великий, не мешай нам выпить за собственное здравие и благоденствие, —проговорил Истомин и, схватив фигурку идола, кинул ее на пол, расколов надвое сильным ударом сапожного каблука.
Началась разгульная пирушка.
V.
В сыскном отделении.
На грязном полу канцелярии сидели, распивая чай из почерневшего от дыма чайника, три писца отделении. Старший из них, именующийся Ванькой, носил почетное знание письмоводителя и потому одет был в худенький засаленный пиджачишка и заплатанные суконные штаны, прикрывающие дырявые штиблеты. Остальные двое довольствовались опорками и посеревшими от грязи рубахами. Один из них ночевал обычно в ночлежке, другой в арестантской и лишь письмоводитель занимал для ночлега, небольшую территорию в одном из углов канцелярии. Жалованье за службу получали поденно от 20 до 50 к. и пропивали коллегиально. Опохмелялись на доброхотные даяния просителей, нуждающихся в каком либо совете. Обычно в этих случаях письмоводитель принимал официально-деловую позу и внимательно выслушивал просителя. Затем предлагал подать ненужное по существу заявление, которое тут же и строчилось одним из остальных писцов за 20-30 к., причем иногда взималось столько же на нетребующиеся марки. Так протекала их мирная жизнь изо-дня в день.
— Ну и будет же теперь потеха! — говорил, хихикая, письмоводитель товарищам. — Вчера отпустили двух остальных катаржан. Да ведь как ловко проделали, дьявол их побери! Привели этих Сашку и Ваську к следователю и поместили в нижней судейской камере. Явился кто-то из их же бежавшей компании, перепоили всех конвоиров «собачкой». переодели арестантов и до свиданья.