Но не заснули рыбаки и приехавшие с поддевкой молодцы. Все они двигались, как тени, около сонного компаньона, очищая его карманы и раздевая до белья. Затем бесчувственное тело перетащили в лодку и она тихо отплыла от берега по направлению к Самаре. Посредине Волги ход лодки замедлился, что-то вывалилось из за борта и пошло ко дну.
На Самарский берег высадились уже только двое...
VIII
Месть за обиду.
— Вот штучку, Антоныч, добыл! — весело крикнул вбежавший к Худицкому молодой и юркий, как кошка, вор-ширмач Подосек.
— Где Бог подал?— хмуро спросил Худицкий, рассматривая принесенные Подосеком золотые часы.
— На конке с приобрел, законным способом—из чужого кармана, — ухмылялся ликующий ширмач.
— Магарыч?
— 170 рубликов оценили!
— Берешь 40?
— Идет! Только водки не жалей — горит в глотке, как в аду.
Худицкий исчез с часами в соседней комнате и вернулся с бутылкой.
— Лопай!
Подосек радостно ухватился за бутылку и быстро опрокинул стакан.
— Да ты что это. сука, своих «на собачку» брать вздумал? — выругался он по адресу Худицкаго, скорчив кислую гримасу.
Худицкий побагровел от обиды и грозно крикнул:
— Как, я сука? Ах ты...
На голову оробевшего ширмача грузно опустился тяжеловесный железный сердечник.
— Наська, живей веревку! — кричал в бешенстве обиженный, нанося свалившемуся обидчику удар за ударом по голове.
Сожительница выскочила из за двери, кинула крепкую веревку и злобно завизжала:
— Покрепче, покрепче, Савося, затягивай, а то очухается еще, собака паршивая!
Веревка быстро обвилась вокруг шеи ширмача и скоро сделала свое дело — раздался легкий храп и труп вытянулся во всю свою длину...
— Вот этак-то лучше будет, — ворчал Худицкий, вытаскивая деньги из кармана убитого.
Затем труп осторожно был вынесен на улицу и отвезен обернутым в одеяло в соборный садик.
В другой половине вертепа шло обычное пьяное веселье, слышались хриплые голоса пирующих воров и проституток...
IX.
В Антошкиных номерах.
В одном из темных углов мебелированных комнат, на Набережной, сидели около небольшого стола—хозяин «Австрияк», Истомин и Яшка Косой. Австрияк заполнял лежащий перед ним чистый паспортный бланк.
— Ну, рассказывай, приятель, какого роду, племени, какой деревни, волости?
— Пиши — деревни Громилиной, Подломовской волости, Василий, по фамилии Безродный, по ремеслу кирпичник, глаза раскосые, нос с поворотом на право, чушка бритая, на голове шишка...
— Готово, хоть в Москву поезжай!
Истомин казался необычно угрюмым и озабоченным. Осмотрев внимательно сфабрикованный паспорт, он мрачно насупился и заговорил вполголоса.
Чует мое сердце недоброе,— изменники среди своры появились. Смотри, Яшка, в оба! Сашка Богатова баба испытанная, не спасует, а на Брунина я плохо надеюсь Курилка и Хохол ребята как будто-бы ничего, но все же осторожность не лишня. Все они будут тебе помощниками и ты должен руководить ими. Ты с Сашкой снимешь комнату в Песочном переулке у Шикиной. Баба она денежная и глупая — все деньги в сундуке держит. Есть двое жильцов, но они не опасны — просто мразь какая-то. На третью ночь придут «наши», вы впустите их по крику петуха и будете работать вместе. Живых свидетелей быть не должно, покончите со всеми...
— Архирееву прикажи снять квартиру на Уральской в доме № 14; туда переберутся завтра из «Вагончика».
На Заводской проживают почтенные супруги Прагер. Люди они никому ненужные, а денег много имеют Откомандируй для истребления этих крыс Хохла и Курилку.
— Т-ш-ш... Сигнал, полиция! Марш по черной на Преображенку!
Номер опустел.
X.
След показался.
Ранним утром в канцелярии сыскного отделения сидели три знакомых писца за чаем. Шел обычный разговор на одни и те же уголовные темы.
— А ловок этот Мишка Истомин! — хрипло восхищался письмоводитель. — Дело обработает и улизнет, как налим, поминай, как звали.
— Не дай Бог попасть ему под руку, — в котлетку превратит! — трусливо картавил другой.
— А за что он был сослан на каторгу?
— Аль не слыхал? А еще служака в сыскном! Чай помнишь — Ильинскую церковь ограбили и сторожа убили? Вот он самый и действовал. И ведь как, бестия, отличился! Мало того, что убил человека, а надругался над ним, анафема: распорол железным ломом брюхо и вместо кишек извести натолкал. Собака — не человек!