— Ну, псы смердящие, жрите! —весело проговорил вбежавший Удочка, подавая собеседникам бутылку водки.
— Петя, голубчик, дай обнять тебя! — радостно забормотал письмоводитель.
Началась похмелка.
— Эх, я лягашей я добыл!—торжествовал Удочка, потирая руки. — Посмотрим теперь — уйдет ли от меня г. Истоминъ?
Появился репортер.
— А, почтеннейший литератор! Водки принес?
— Имеется, ваше-ство.
— Садись, хозяином будешь. Бери записную и зарисовывай; «найденный в соборном садике убитым оказался мелкий вор Подосек. Убийцы найдены. Подробности завтра». Что, каков материалец? Четверть с тебя нынче следовало. Ну, да, ладно, сочтемся,
— Погоди, брат, сам мне четверть выставит, коли я тебе свой материалец выложу, — таинственно подмигнул репортер, приглашая Удочку в соседнюю комнату.
Спустя некоторое время Удочка с особенной торжественностью вошел в кабинет непосредственного начальника и, плотно притворив за собою дверь, делал обстоятельный доклад по поводу последних событий.
— Удалось таки наконец мне двух дюже хороших лягашей зацепить. Один из них, Афонька, сам с услугами навязался и для начала стукнул очень недурно. Найденный в соборном садике убитым оказался воришкой Подосеком. Убит он ни кем иным, как господином Худицким и его уважаемой сожительницей Наськой в их собственном логове, откуда и был вывезен.
Начальник подпрыгнул от восторга и крепко пожал руку торжествующего Удочки.
— Ну, а второй?
— Второй еще почище будет! Этот знает всю подноготную действий Истомина и будет отличнейшим агентом.
— Тоже вор?
— Лучше — прямой разбойник, место которому давно на виселице.
— Молодец, Удочка! Теперь утрем мы нос «Сахалинцу»!
— А народе они надежный?
— Первейшие помощники будут!
— Уф, утомился! — грузно опустился в кресло вбежавший надзиратель, носивший кличку «полковника Паструлина» Наконец-то «вышиб» от цыгана сведения о лошади. Пять дней подряд бил — с... с.., и хоть бы что! Наконец сознался...
— Ты, брат, кажется слишком уж усердствуешь— бьешь всех подряд — и виноватых, и свидетелей. Этак дойдешь до того, что никто и о кражах заявлять не решится.
— И чорт с ними!
Удочка с начальником отправились из отделения.
Днем всполошился весь воровской мир: Худицкий и Настя были арестованы и заключены в тюрьму.
XI.
Суд и расправа.
В подземном тайнике Худицкого заседали старосты всех воровских отделов Лица всех были мрачны, озлоблены. В качестве председателя Худицкий делал доклад.
— Не дешевой ценой получили мы с Настей свободу. По предательству каких-то сук попали мы; те же собаки предали Истомина. Арестован он преглупым образом: сидел в чайной, что то записывал в свою книжку и был узнан околотком Дунайским. Никогда бы этому обалтусу не пришло на ум искать атамана в таком открытом помещении, тут несомненно измена. Истомин принял нашу работу с Подосеком на себя и только но этому нас выпустили. Теперь наша обязанность найти виновных и расправиться с ними.
— Смерть предателям!— крикнули хором старосты.
Председатель продолжал:
— Разведчики установили, что Афонька Малышев и выкрест Плотников не раз встречались с Удочкой и говорили с ним. Этого достаточно, чтоб знать врагов.
Довольно! Смерть лягашам!! — Заревели «судьи».
— Еще одного подозреваю, — продолжал Худицкий, — «Солдат» с «борзятниками» нюхается. Не без его участия открылось дело на «Песочном».
Смерть и этой суке! — злобно кричали слушатели.
— Он здесь сейчас, — добавил докладчик,— можете расправиться с ним сегодня же. А пока предлагаю выбрать временного атамана. Полагал бы удостоить этой чести отважного товарища Лопатина.
Заседание закончилось, полилось рекой вино, загремели дикие циничные тосты.
Перед рассветом кто-то копошился в темноте двора, что-то поливали водой.
— Готов, застыл, — докладывал полушепотом один.
— Берите под руки и к Волге, — приказывал также тихо другой.
Вскоре через одну из задних калиток вышли две тени и тащили что-то похожее на человека.
— Иди, иди, не брыкайся! Видишь до чего нализался! — ворчал один из путников при встрече с случайным прохожим.
Тени исчезли на льду Волги и кинули свою ношу в прорубь.
То был обледенелый труп осужденного на казнь доносчика «Солдата».
