Внезапно он перешел совсем на другой тон:
— Прошу покорно, не мог бы ты как-либо помочь уладить эту неурядицу? В долг, разумеется. Килограмм презренного металла — всего-то. Факт. Можно рассчитывать?
Для меня, наверное, это было еще более унизительно. И даже не потому, что всю эту историю, пусть даже с плохим концом, они затеяли из-за нас. А потому, что у меня, если даже и была двадцатка, она осталась в кармане пижамы, болтающейся сейчас на плечах папаши Таймела, вышагивающего до сих пор по дорожкам больничного парка. Я ужасно скверно себя чувствовал — пожалуй, хуже, чем Фако с Рагашичем.
Мы оба с Мишей уставились на Орши, словно ожидая, что она совершит чудо, окажется легкомысленной, или великодушной, или сам не знаю какой… Глупое положение: ведь я точно знал, что и дома едва ли найдется сейчас пара форинтов. А если?.. Если Орши вдруг мило улыбнется и начнет колдовать, после чего с неба свалится или вырастет из-под земли целый букет красных банкнот… Но ничего такого, разумеется, не произошло.
Никто из нас не пошевелился, мы стояли и смотрели себе под ноги.
— Тетушке Бачко привезли уголь, — произнесла наконец Орши. Я думаю, она просто хотела нарушить молчание.
— Провались эта тетушка Бачко!
— У нее нет денег, чтобы заплатить.
— Не очень-то верь этому! Она — страшная выжига. У нее и под кожей, наверное, банкноты.
— И все же она просила у меня.
— У тебя?
— Да, чтобы я заплатила ей вперед за квартиру.
— Не вздумай этого делать!
— Если бы даже хотела, не смогла бы. Где мне взять сейчас семьсот форинтов?
— Вот видишь!
— Чего вижу-то? Она пыталась уговорить меня одолжить у кого-нибудь.
— Но ты сказала ей?
— Что?
— Чтобы она катилась подальше!
— Она начала мне объяснять, что по соседству живет киномеханик, некто Мишкольци. Сама Бачко с ним не разговаривает. Так, мол, пусть я схожу и попрошу у него.
— С чего бы это?
— Потому что мне он, дескать, обязательно даст взаймы. Стоит только подмигнуть ему. Мол, он всегда пялит на меня глаза.
— Это сказала старуха Бачко?
— Ну да! Кто же еще?
— Я придушу эту старую перечницу!
Рагашич в такт моим словам все время кивал головой, словно желая сказать, что он с радостью поможет мне. Орши же поняла, что я задыхаюсь от злобы, и подхватила меня под руку.
— Чепуха! — сказала она. — Нечего это принимать всерьез.
У Орши дома есть жестяная коробочка. Пять лет тому назад я взял ее на завод, припаял намертво крышку, а посередине проделал тонкое отверстие. С тех пор Орши копит деньги, бросая туда когда что останется — когда двадцатку, когда сотню, а когда и не бросит ничего. Сколько, интересно, могло уже там накопиться? Тысяч пять? Вряд ли больше. За пять лет пять тысяч. Но это — тайна, табу! Считается, что никакой коробки нет, а значит, и денег нет. Даже упоминать о них нельзя. Это был фундамент, на котором воздвигали мы свои радужные мечтания: когда, наконец, государство вручит мне ключ от квартиры, у нас будет с чем вступить в рай.
Мы — не обсевки в поле: зарабатываю я неплохо. Каждый месяц мы дважды прикидываем: что у нас есть и что нам нужно. На заводе, если все нормально, я заколачиваю чистыми три тысячи, а частенько набегает и три с половиной. Да плюс «левый» заработок: за час камнетесной работы — двадцать пять форинтов; по договоренности с мастером, у меня там шестьдесят часов в месяц, а значит, еще плюс полторы тысячи форинтов. Так что наш месячный доход составляет примерно пять с половиной тысяч форинтов[1].
За комнату мы платим хозяйке семьсот форинтов. Сто пятьдесят — сто семьдесят я забираю на неделю: на обеды, сигареты, газеты, транспорт и прочее. Эти две статьи расходов в основном прикрывает камнетесная работа.
А то, что получаю на заводе, мы проедаем. В основном малыши. Орши ежедневно тратит сотню на продовольствие в магазине и на рынке: мясо, молоко, хлеб, овощи — на четыре рта. А еще фрукты, черт бы их побрал! А там еще то и другое, пятое, десятое, включая стиральный порошок.
Но ведь нужно еще и одеться. Я и так уже пять лет ничего себе не покупал из одежды, Орши — три года. А два малыша? Растут, вырастают из старого… Но хороши, шельмецы!
Так можно ли утверждать, что я зарабатываю неплохо? Черт его знает!
То, что получает Орши, все расписано по полочкам: на сберкнижку и — очередной взнос за мотор. Уже два года, как у нас есть мотоцикл с коляской. Выхватил из-под рук. Излишняя роскошь? Вовсе нет! Пилить и жаться в автобусе и трамвае из пригородного Хидегкути на завод, затем к мастеру-каменотесу и домой! Мне время дорого! А потом как только младшенький прочнее встанет на ноги, так вся семья в мотоцикл и — пожалуйста: хоть на Дунай, хоть в лес… И стоимость его со временем окупится. Без мотора я чувствовал бы себя просто несчастным субъектом. Нулем без палочки.
1
Книга вышла в 1979 году, и эта сумма, равно как и дальнейшие денежные выкладки персонажей, отражает реальный уровень цен в Венгрии конца семидесятых годов.