А речь шла о гидравлическом органе. Под давлением различных столбиков воды регистры органа должны были издавать звуки разной тональности и продолжительности. В приборе, действие которого основано на гидравлическом эффекте и на законах пневматики, действительно как в зеркале отражалось то, чем занимался наш завод.
Но, разумеется, орган — лишь макет, в нем будет тридцать шесть труб-регистров. Конструкция довольно проста, в высоту метр восемьдесят, в ширину метр двадцать.
Энекеш, хорошо знакомый с «Авророй» по шорокшарскому участку, вспомнил о нас, позвонил Канижаи, а тот предложил ему мою кандидатуру.
Инженерик начал с того, что разложил передо мной чертежи.
— Мне они знакомы, господин инженер!
— Да?!
— Ну, конечно, не совсем эти. Похоже на гидравлическую систему в Аквинкуме[8].
— Правильно, свой орган я и стал конструировать, взяв ее за основу. Вы слышали, как она звучит?
— Да. И был на лекции об этой штуке.
— Значит, беретесь смастерить мою модель?
— Господин инженер, если две тысячи лет тому назад люди смогли соорудить нечто подобное, если римляне сумели сделать копию, а венгерские мастера реконструировать, отчего же нам с вами не попробовать?
— Учтите, я отнюдь не копировал тот гидравлис. Принцип тот же, но решение учитывает возможности современной науки и техники. В приборе надо использовать детали, с которыми мы работаем каждый день. Но сделаны они должны быть более тщательно и точно. Что касается труб-регистров органа, то их придется изготовлять особо, дело это сложное.
— Я в детстве страсть как свистки любил. Готов был хоть день-деньской играть с разными свистульками из ивы, тростника. Поначалу мне отец их выстругивал, потом сам научился. Была у меня свирель из бузины и двойной свисток из ивы.
— Трубы-регистры придется делать из меди.
— А я думал, из олова.
— Медь ярче блестит.
— Но у олова звучание мягче.
— Возможно, вы правы. Но большое начальство хочет побольше блеска.
— И все же, господин инженер, лучше добиться красивого звучания, хочется, чтобы музыка звучала по-настоящему здорово.
— Он и так будет отлично звучать. Вот посмотрите-ка, — с этими словами Энекеш достал из портфеля пять медных трубочек. — Дома схалтурил. Приблизительно так должны выглядеть регистры.
И он подул по очереди в каждую из них. Трубочки издавали чистые, мелодичные звуки.
— А кто будет играть на этом органе, господин Энекеш?
— Не кто, а что. Вода.
— Не понимаю.
— Я сконструировал миниатюрную систему управления с реле. Оно будет автоматически открывать и закрывать клапаны на регистрах органа. Но он сможет действовать и по механическому принципу. Вот чертежи. Этот с программным управлением, а этот механического привода.
— Принцип шарманки.
— Да. Идею подсказала шарманка. Вращается диск или валик, на котором есть различные штырики, благодаря им поочередно закрываются и открываются клапаны на регистре. Звучит музыка. Валик в шарманке надо вращать рукой, в органе это будет делать вода. Как в водяных мельницах. Так мы воздух заставим работать с помощью воды. Вот и выходит, что в одном приборе мы демонстрируем профиль работы нашего родного завода — и гидравлические, и пневматические установки.
— Поздравляю вас, господин инженер, с удачным замыслом. Машинка получится что надо. Техник открывает кран, и тут же играет музыка.
Новая неожиданная работа доставила мне радостное волнение, но обстоятельно, до деталей все продумав, я почувствовал некоторую робость. Я ведь привык к более крупным и грубым деталям и блокам, к более прочному материалу, к знакомым решениям. Гидравлический орган — штука хитрая. Решение остроумное, но главное здесь — точность.
Однако отступать было поздно.
Меня вовсе не утешило известие, что для выполнения этой работы мне дадут двух отменных помощников: пожилого столяра — мастера своего дела, который должен будет делать футляр и остов органа, и токаря-универсала. Токарь был молодым парнем, а столяр — стариканом. Он сразу же заявил: дескать, нечего тут примеривать, прикидывать, надо начинать с самого начала, и дело пойдет, изготовим хитроумную машинку. Токарь же возвестил, что свою работу сделает и что он, мол, хоть из швейной иголки может сварганить ведущую ось. Однако, что они там ни делай, без меня им орган не собрать. Я — конечная инстанция.
И я сказал, что начнем работать завтра, а пока мне нужно все досконально обмозговать, в каком порядке собирать чертову конструкцию.
Коллеги отправились восвояси… Я остался один, один наедине со своими заботами и тревогами, и мне было очень плохо, страшно, одиноко. Эх, черт побери, был бы рядом наш батя, можно было бы к нему подойти и сказать: «Ну, дорогой батя, не соблаговолите ли взглянуть, я думаю делать вот так и так. Каркас, распорки, регистры органа…»