Это был знак, что посадник желает говорить с вечем.
Услышав стук, вечевики смолкли.
— Мужи новгородские и людины! — громко, с оттенком негодования в голосе заговорил Гостомысл. — Вижу, что не угодил я вам, что даром называюсь посадником... Простите меня, делал я всё для пользы Новгорода общей, сколько разумения хватало, радел обо всём, один за всех долгих ночей не спал, но не угодны, вижу, труды мои вам, кланяюсь вам, выберите вы себе другого посадника, а меня простите...
Никто из крикунов не ожидал такого скорого результата своих криков. В сущности, никаких серьёзных причин оставаться недовольным Гостомыслом не было ни у кого. Да и смелый, брошенный прямо в лицо вызов обескуражил многих. Все знали, что так быстро достойного преемника Гостомыслу найти трудно, а как ни мала была власть посадника, всё-таки являлся он лицом необходимым в общем строе управления.
Смущённая толпа замолкла, новгородцы не знали, что отвечать Гостомыслу, а он, спокойный и величавый, ждал решения, опершись на копьё.
Вдруг в это время горожане как-то разом заволновались. Среди них послышались громкие крики и неясный шум. Сразу же все отвлеклись от жгучего вопроса и повернули головы назад.
Через толпу вечевиков прямо к помосту, занятому новгородскими властями, пробирался норманнский воин в мокрой одежде.
Это был ярл Стемид, гость новгородский.
— Что с ним? Какое горе приключилось? Чего ему нужно от нашего веча? — закричали несколько человек.
В общем, все были довольны, что появление Стемида отвлекло вече от немедленного ответа на так прямо поставленный Гостомыслом вопрос.
Кроме того, Стемида в Новгороде знали многие. Для большей части торговых людей он был своим человеком. Поэтому теперь появление его на вече, да ещё в таком виде, заинтересовало многих.
Стемид, уверенно расталкивая толпу, направлялся прямо к вечевому помосту.
Не обратив внимания на то, что он своим появлением прерывает ход собрания, он быстро встал на ступень и что было силы застучал ногой о дерево.
— Мужи новгородские, люди и ты, посадник! — закричал он с ярко выраженным свейским акцентом. — Это что же стало твориться' в вашей земле? Когда же это было, чтобы народ славянский посягал на жизнь своих гостей? Разве теперь у вас всё по-новому пошло?
— Что случилось, говори! — загремело вече.
— А вот что! — начал Стемид. — Ещё в прошлый мой приезд сюда был в дружине нашей один воин, Рулав по имени, помнить его вы должны!
— Как же, помним. Говорят, что утонул он за Перынью, пожелав нарушить закон Перуна.
— И нам тогда так сказали... вот и поехал я к вашему жрецу Велемиру, чтобы у него узнать правду о Рулаве. Но вместо правды чуть не наткнулся на погибель...
Голос Стемида звучал грозно. Лицо его пылало гневом, рука судорожно сжимала меч.
Новгородцы знали, как опасно шутить с норманнами. Все они были прекрасно вооружены, искусны в деле ратном, и когда один раз между новгородскими смердами и норманнским дружинником вышла какая-то ничтожная распря, товарищи последнего, со своим ярлом во главе, вступились за него и едва не разнесли только что перебравшийся на левый берег городок.
Хорошо проученные новгородцы не шутя побаивались своих буйных гостей и с тех пор не рисковали ссориться с ними, отлично зная, что норманны действуют дружно, руководствуясь правилом «один за всех и все за одного», тогда как у новгородцев даже и тогдашнего времени главенствовал принцип «моя хата с краю»...
Как это ни странно, но даже современные русаки, несмотря на опыт прошедшего тысячелетия, сохранили в себе многие начала, какими руководились отдалённые от них почти одиннадцатью столетиями предки...
Вот почему гневная речь Стемида произвела большое впечатление на расходившихся было вечевиков.
— Да кто тебя обидел? Поведай нам! — сказал ярлу Гостомысл.
— Велемир приказал меня утопить! — задыхаясь от возмущения, бросил Стемид. — По его слову меня бросили прямо в омут. Однако... я выплыл.
— Из-за чего это вышло у вас?
— Пойдите и спросите сами... А я этому жрецу вашему отомщу! Клянусь Тором, отомщу! Слово норманна крепко!
Вече было смущено.
Гостомысл сразу сообразил, что настал удобный момент повернуть дело себе на выгоду.
— Дело твоё, именитый ярл, будет разобрано вечем сейчас. Пока же дай нам кончить своё... Недоволен мной народ новгородский, и пусть новый степенный посадник решит вашу распрю... Кланяюсь земно вечу! — спокойно поглядывал посадник в толпу. — И прошу отпустить меня. Не угоден я — пусть другой займёт моё место.