— Что ж, твоё это дело! Как знаешь... А вот хочу я тебе подарок сделать — настоящий норманнский.
Стемид вытащил откуда-то, по всей вероятности, заранее приготовленную кольчугу и развернул перед глазами юноши.
— Нравится?
— Как не нравиться! Такой рубашки, пожалуй, во всей славянщине нет...
— Верно, что не сыщешь... Испытанная уже. Калёные клинки ломались! Вот тебе я её и дарю.
Святогор, обрадованный таким знаком внимания, не знал, как и благодарить норманна.
— Надень-ка! Посмотрю на новом друге старого...
Кольчуга живо была надета. Она оказалась как раз впору.
Стемид долго любовался на свой подарок.
— Ты мне жизнь тогда на Волхове спас. А кольчуга меня много раз от стрел и мечей вражеских оберегала — и тебе такую же службу сослужит... Носи!
Стемид как в воду глядел: кольчуге его скоро пришлось сослужить Святогору немалую службу.
Поздно вечером, распрощавшись с друзьями-норманнами, очень довольный подарком Стемида, оставил Святогор посадничьи хоромы. Дядя оставлял его у себя, но юноше хотелось побыть одному. Отговорившись тем, что на озере поставлены верши, он ушёл и скоро уже шагал по одному из новгородских «концов», направляясь к Волхову, где у него был оставлен чёлн.
Светила тускло луна. Город спал уже крепким сном; даже спущенные на ночь собаки молчали.
Юноша совсем уже был близко от берега; ещё несколько шагов, и он ступил бы в свой чёлн. Вдруг какая-то фигура преградила ему дорогу. Не успел Святогор опомниться, сообразить в чём дело, как внезапно возникший перед ним человек взмахнул рукой, и он почувствовал сильный удар в левую сторону груди и затем скрежет стальных колец.
Подарок Стемида спас юношу. Направленный прямо в сердце нож только скользнул по кольчуге и сломался у самой рукояти.
Прежде чем Святогор успел взглянуть в лицо презренного покусителя, тот, громко вскрикнув, быстро скрылся за строениями.
Юноша хотел было пуститься за ним в погоню, но потом махнул рукой. Святогор понял, что только благодаря кольчуге остался цел; поднимать же шум, будить «концевых» старост и подстарост он не пожелал.
— Попался бы мне днём! — погрозил он вслед злодею. — Расправился бы я с тобой!..
Однако этот случай натолкнул его на новые мысли. Святогор понял, что у него есть враги — и враги, готовые даже пойти на убийство. Подлые враги, не гнушающиеся убийством из-за угла...
«Хотелось бы мне знать, кто это!» — раздумывал Святогор, спускаясь к челноку.
Вскоре он был уже в полной безопасности — на середине Волхова.
Между тем нанёсший ему удар человек опрометью бежал совсем в другую сторону. Он скоро выбежал за город. Здесь, стараясь держаться в тени окраинных построек, поджидал его всадник.
— Что? — прозвучал в ночной тишине тревожный вопрос.
— Он заколдован, княжич! — едва переведя дух, отвечал убийца. — Нож не берёт его. Сломался!
Всадник злобно вскричал:
— Жив? Ты промахнулся, презренный смерд!
— Нет же, говорю! Я ударил верно... Не моя вина, если он заколдован. Нож мой сломался, как сгнившая щепка!
— Что же теперь делать?
— Против колдовства нужно действовать колдовством. Следует заговорить нож, только тогда твоя воля исполнится...
— Я не знаю такого человека.
— Есть такой в наших местах. Поможет тебе болгарский кудесник Мал.
Говоривший вскочил на коня, и оба всадника умчались во тьму.
15. Тёмный замысел
Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною.
ока в посадничьем доме шли споры да велись переговоры с норманнами, старейшинский сын Вадим задумывал страшное дело. Он как будто оставил на это время Любушу со своими ухаживаниями, и девушка вздохнула свободно, воображая, что счастливо избавилась от назойливого ухажёра.
Не тут-то было!
Вадим только на время отложил исполнение своих намерений. Неудачу в любви он всецело приписывал Святогору и прежде всего решил именно его устранить со своей дороги.
Была мрачная ночь. После коротких сумерек землю славянскую окутала тьма. Всё на Ильмене спало. Даже Новгород заснул, и из города не доносилось ни малейшего шума.
В эту ночь через густой тёмный бор, раскинувшийся за весью Володислава, пробирался всадник. Умный конь, всхрапывая и прядая ушами, осторожно шёл по узкой тропинке. Всадник бросил поводья на шею коня, предавшись чутью животного. Он беспокоился лишь об одном — как бы не удариться головой о низко опустившуюся ветку.