Сюда приходили все гости, привозившие дорогие меха и другие товары из таинственной Бьярмии, из далёкой, притягательной Византии и из земель славянских. Здесь сбывали удалые викинги свою добычу, здесь же и набирали вольные дружины для отчаянных набегов на империю франков и на богатую Британию.
Сигтуна всегда кишела варягами, сходившимися сюда ожидать приглашения викингов. В гавани этого приморского города всегда белели паруса. Не проходило дня, чтобы в море не раздавались трубные звуки, возвещавшие прибытие новых дружин. Не смолкал в Сигтуне шум пиров, ежедневно с утра до вечера звучали здесь песни скальдов, к которым примешивались вопли неутешных вдов, мужья коих прямо с поля битвы переселились в Вальгаллу.
Старый конунг Бела постоянно жил в Сигтуне. Он перебирался в Упсалу только на время тингов, собиравшихся, впрочем, довольно редко. Не жилось ему на берегах Мелара. Давно уже миновали те года, когда Бела сам водил свои дружины в битвы. Не суждена была ему богами смерть на поле брани. Много раз, отбросив далеко щит, кидался Бела в середину битвы, но боги не спешили дать ему славную ратную смерть. Стар он теперь и дряхл, нет уже сил водить дружины в походы; и придётся ему умереть не смертью воина, а смертью немощного старика. Но по-прежнему, может быть, по воспоминаниям прошлого, любит старый Бела гул моря, отраден для него шум победных пиров, пробуждают в нём память о былом гулкие рога удалых викингов.
Поэтому и любит он Сигтуну, а с Меларом и Упсалой связаны у него лишь воспоминания о быстро минувшем счастливом прошлом.
В Сигтуну к конунгу Беле и направлялась славянская ватага, которую вели Рулав и Святогор.
В радушном приёме они не сомневались.
2. В Скандинавии
уровому краю, который должен был стать второй родиной для Святогора, соответствовали и его суровые нравы.
Самое воспитание готовило из юношей древней Скандинавии храбрых людей. Оно закаляло их...
Воспитываясь среди оружия, ребёнок рано приучался обращаться с ним и добывать зверя в лесу. Охота и другие упражнения, развивавшие в теле крепость и гибкость, развивавшие мужество и бодрость духа, принадлежали к числу особенно любимых развлечений. Молодые люди состязались в опасных прыжках с высоких гор, в прыжках через рвы, ручьи, лошадей, людей, и всё это нередко проделывалось с значительными тяжестями в руках. Были примеры, что молодые люди в полном вооружении совершали взад и вперёд прыжки выше своего роста. Саги упоминают о молодцах, которые быстрым прыжком в сторону уклонялись от стрелы или брошенного копья — если не успевали отразить их щитом. Если таких молодцов в пылу битвы окружали со всех сторон враги, то они легко перепрыгивали через них и так спасались. Бегание наперегонки, бегание на лыжах, плавание, взаимная борьба под водой — всё это закаляло юношей, готовило к тем трудностям, из которых состояла вся их последующая жизнь.
Высшим сословием в Скандинавии были ярлы. Они, по словам саг, происходили прямо от асов и отличались белой и блестящей кожей. «Храбрость была главным свойством каждого из них, — говорят саги. — Меч — его любимцем, жилище — постоянным станом, боевые труды — обыденной работой, а весь ярл был сильным и неодолимым войском...»
Обычай верховных правителей раздавать своим детям в вечное потомственное владение земли разбил Скандинавию на множество мелких государств, из которых каждое имело своего короля. У правителей была полная власть. Они собирали налоги, созывали тинги, вели войны и наследовали от отца к сыну. Но, несмотря на это, каждый поселяниц в то время жил на своей земле, как король. Он решительно ни от кого не зависел, кроме самого себя. В древних законах Скандинавии поселянин — глава семьи — носил название «дротта», а также «иорд-дротта», «ленор-дротта», «лавардера». Над своими домашними — женой, детьми, слугами — дротт имел неограниченную власть. Во всех случаях он подлежал за них ответственности, расплачивался за вред, причинённый ими, мстил за насильственные поступки против них или брал вместо того виру. Пока сыновья жили дома, на отцовском хлебе, они не имели права ни продавать, ни покупать, ни нанимать слуг. Всё это было делом старшего. А тот в семье был одновременно и судьёй, и первосвященником, и главой семейства. Он разбирал ссоры между домашними, приносил домовые жертвы богам, был вождём своих людей при нападении или обороне в случае войны. Только он из всех семейных имел право голоса на тинге и сходках, где решались общественные дела.