Конечно, немедленно подняли тревогу. Все схватились за оружие, но викинги (это были действительно они) заметили, что в городе находится сам Карл. Они не решились вступить в бой с могущественнейшим императором франков и, прежде чем войска успели собраться, повернули свои корабли и очень быстро исчезли в море.
Карл задумался. Он ясно видел возрастающую смелость этих пиратов и, предчувствуя много бед для своей ещё не окрепшей страны, сказал тогда:
— Много зла они наделают моим преемникам и их подданным!
И действительно, в конце VIII и в IX столетиях Британия и в особенности Франция подвергались беспрестанным набегам норманнских дружин. Английские, шотландские, французские, даже испанские и португальские летописи изобилуют рассказами об этих дерзких набегах. По словам северных историков того времени, в Скандинавии, начиная с королей, не было никого, кто бы в молодости не участвовал в морских походах. Лучшие свои годы проводили норманнские витязи на войне, отдыхая в своих жилищах от шума битв только очень короткое время.
Но особенно усилились дерзкие набеги норманнов на Францию при Карле Плешивом (840-877 гг.), наследовавшего страну после брата своего Пепина. В первый же год его царствования норманнские дружины вошли с моря в Сену, взяли и сожгли Руан, много городков, ютившихся вблизи крепких рыцарских замков. Почти всё время царствования этому королю приходилось дрожать за безопасность своих владений. В то время норманны были для него своего рода дамокловым мечом. Ими были выжжены Нант, Бордо, и в 845 году они прошли всю страну и даже появились под стенами Парижа. Здесь они хозяйничали по-своему. Стёрт был свирепыми дружинами с лица земли близкий к столице Франции монастырь Сент-Жермен-де-Пре, взят был и разграблен Линузен. В течение ещё нескольких лет злобствовали норманны в несчастной стране. Чем дальше, тем становились они смелее. Дважды в течение этого времени брали и грабили они Орлеан, а когда явились вторично к Парижу, то были уже настолько смелы, что ворвались в самый город и сожгли храм, возведённый в честь покровительницы города святой Женевьевы.
Неистовства их были так ужасны, что в церквях Франции того времени за обедней молились об избавлении «от ужасов норманнов», которых считали «бичом Божьим» — не менее, чем Аттилу, также в своё время нападавшего на Париж.
Карл Плешивый как будто не обращал внимания на эти набеги, предоставляя управляться с норманнами самим жителям. Дело, наконец, дошло до того, что вассалы Карла, не видевшие от своего сюзерена никакой помощи, возмутились против него и просили помощи у германского короля Людвига, но у Карла всё-таки оставалось много сторонников, и он прогнал явившегося было на призыв бунтовщиков Людвига.
Не мудрено, что в такое смутное время норманнские и варяжские дружины и из грозной Дании, с далёкого севера, стремились именно в эту несчастную, раздираемую к тому же внутренними раздорами страну. Британия была слишком бедна, тогда как страна франков с её рыцарскими, полными всякой добычи, замками считалась особенно богатой, и доступ к ней благодаря множеству бухт был лёгок и удобен.
Сколько в это время было стёрто с лица земли мелких городков, величественных рыцарских замков! Сколько пролито было крови!.. В общих чертах только упоминает об этом история, не перечисляя даже названий погибших в огне, потонувших в крови поселений...
Древние французские летописи рисуют мрачными красками состояние страны после нападений викингов. «Стены разорённых городов, церквей и монастырей, — говорится в них, — поросли кустарником. Одни из жителей ушли на восток для поселения в дальних странах, другие готовы были лучше переносить все опасности, нежели покинуть отцовское наследие, но зато лишились всего имущества; некоторые, расторгнув связи, пристали к этим чужеземцам и, чтобы получить их доверие, поступали ещё свирепее самих врагов и погружали руки в кровь своих друзей и родных. На морских берегах — совершенное запустение, потому что жители бросились в укреплённые города; да и во всей прочей стране едва встречается какое-нибудь человеческое существо. Та же картина на севере и на юге, даже и внутри государства. Земля не приносила владельцам никаких доходов: виноградники и сады разорены; работники прогнаны; на больших дорогах не встречалось ни купцов, ни путешественников; могильная тишина поселилась на необработанных полях; терновник и крапива покрыли плодородную почву».
Один духовный писатель, Бенедикт де-Сен-Мор, написавший в XII веке стихотворную летопись о герцогах Нормандии, оплакивает в сильных стихах унижение и бедственную участь франков, «принуждённых преклонить головы под иго ужаснейшего народа в мире»; ему кажется, что «потомство сочтёт невероятным позор и унижение, покрывшие некогда могущественный народ».