Второе событие произошло три дня спустя. Их посетил представитель жилищного управления, который ругался на чем свет стоит и заявил, что делает им последнее официальное предупреждение: чуть ли не сегодня же они должны собраться и переехать, потому что уже завтра сюда пригонят машины, начнут сносить их квартал.
Так оно и получилось: уже на следующий день приехали рабочие из жилуправления, прибыл бульдозер, и дома, которые бог знает в каком веке, кем и за сколько лет были построены, начали сносить. Добрались и до их двора — пришли рабочие, спилили тутовое дерево, а потом бульдозер еще полдня выковыривал пень. Оказалось, за время своей жизни тутовое дерево пустило такие корни, что они потянули за собой чуть ли не весь асфальт во дворе.
А восьмого мая они переехали. В тот самый, уже знакомый нам дом в одном из тупиков Ичери шехер…
Они кончили заносить вещи в дом уже поздно ночью, и все в квартире было, как при всяком переезде — кругом беспорядок, вещи загромождают проходы, ни приткнуться, ни присесть попить чаю. А утром следующего дня Фарида и Кафар, а вместе с ними и дети, снова и, снова обходили свой новый дом, прикидывая, где у них тут что будет. Комнаты были большие, с высокими потолками. И еще просторная веранда. И кухня здесь была большой, а сбоку от нее — крохотная, но очень аккуратненькая душевая. Фарида не могла скрыть своей радости.
— Расположение комнат немного на наш старый дом похоже, верно? А стены! Обрати внимание — какие толстые, каменные… Просто замечательно — летом здесь будет прохладно, а зимой — тепло. Да, знали люди в старину, как надо дома строить… Ей-богу, расположение комнат, как у нас там. Одно только отличие — здесь две проходных комнаты… А в задней, пожалуй, темновато будет. Но ничего, верно? Устроим там спальню. А веранда — просто чудо! Смотри, насколько длиннее и шире нашей старой! Такая веранда — прекрасная вещь, в комнатах всегда чистота будет. Вот эту комнату мы возьмем себе, согласен? — Фарида улыбнулась. — А те две отдадим детям, пусть учатся спокойно, не мешают друг другу. И те, кто к нам приходить станет — им тоже мешать не будут. И вообще, они уже выросли, пусть в разных комнатах спят. — Чимназ при этих словах покосилась на свою круглящуюся под кофточкой грудь и покрылась румянцем. — А из веранды я, пожалуй, гостиную сделаю. Смотри, какая она громадная. Я ее обставлю, сошью, что надо, на окна, на двери, настоящая зала будет! Так, а куда мы пристроим мою «правую руку»? «Правую руку», то есть ваше хлебное дерево, я поставлю… — Она обвела квартиру глазами. — Поставлю ее в комнате Махмуда. Все равно уже в последнее время по ночам много шить не могу, в глазах темно. Когда мне надо будет поработать, Махмуд перейдет к сестре… Хотя нет, так не пойдет, от машинки будет шум, из-за шума им и в голову ничего не полезет… Может, на веранде поставить? И на веранде нехорошо — тогда она не похожа станет на залу… А, ничего! Поставлю в нашу с тобой комнату. А что? Будет стоять в углу, что уж тут такого плохого? — Она обернулась к Кафару. — Что скажешь-то? Решено, пусть стоит в нашей с тобой комнате. А вон в том углу, перед зеркалом, поставим твой письменный стол. Ну что ты смеешься? Купим стол и поставим. До сих пор у нас тесно было, вот я и не покупала, а теперь куплю… Да, что и говорить, комнаты просто великолепные..
— Спасибо Фараджу Мурадову, — не без самодовольства напомнил Кафар. — Что значит — друг детства. Он тогда так хорошо принял меня, я даже не ожидал. Нет проблем, говорит. Поскольку, говорит, с одной стороны, вы имеете право на получение квартиры в центре города, а с другой — ты мой школьный друг, пусть это будет тебе как бы подарок от меня…
— Хвастаешь, а ведь если бы не я, — ты бы к нему и не пошел.
— А я разве скрывал, что шел туда неохотно? Во-первых, ты знаешь, просить не люблю. А во-вторых, думал, друг-то он друг, но ведь должность, бывает, так меняет человека. Может быть, не признает или не захочет признавать… А он узнал в ту же минуту. Обнял, даже поцеловал — и это при людях. Там, в кабинете, у него уже сидело двое, так он и им сказал: это, мол, мой школьный товарищ. А когда я уходил, проводил меня до самой двери.
— Ладно, ладно, похвалился — и будет. Главное, что хоть какая-то польза и от тебя за все эти годы. — Они теперь опять перешли на кухню. — Одно только не нравится мне: ведь это глупость кто-то сотворил, когда сделал еще один вход на кухню с веранды. Надо будет заделать его, обязательно заделаем, а то на залу не похоже. Да еще и все запахи с кухни и на веранду, и в комнаты идти будут.
— Ну, это потом. Поставишь мне хорошее угощение — я тебе сам все и сделаю.
— Хорошо, хоть это ты еще можешь.
Фарида обмерила двери, обмерила окна веранды, чтобы сшить на них занавеси и портьеры.
— Интересно, а как это все же получилось, что такая квартира в самом центре города — и пустая оказалась? А?
— Почему пустая? Она занята была, здесь один полковник жил, теперь его перевели в Москву.
— Нет, все-таки очень симпатичный тупик. — Фарида распахнула окно на веранде, чтобы получше разглядеть место, где она теперь будет жить. — О! А вон идет та, которую я так ненавижу.
Кафар заинтересовался:
— Кого это ты ненавидишь?
— Ну как там ее?.. Гемер-ханум, что ли…
— Что это так? Ведь вы же одно время были как сестры. — Кафар узнал толстую заказчицу. Теперь она стала еще полнее и шла, с трудом передвигая ноги.
— А ты что, не помнишь разве, как она перестала ходить ко мне? Не понравилось, видишь ли, как я шью, нашла себе другую портниху.
Гемер-ханум вошла в двери дома, что стоял справа от них. У въезда в тупик виднелась новая «Волга» молочного цвета. Из машины вышел молодой парень, с трудом волоча за собой тяжелую корзину, скособочась, скрылся в тех же дверях, что и толстуха.
— Наверно, тут ее новая портниха живет. — Может быть, — видно было, что Фарида расстроена. — А что, если она сама здесь живет? Постой, постой, кажется, эта дрянь говорила, что как раз в Ичери шехер живет…
«Это просто несчастье, если она здесь живет, — подумалось Кафару. — Слава богу еще, Фарида с ней в ссоре, а то бы ее из дома нельзя было выжить».
— Ну ничего, сегодня же я все выясню!
И Фарида действительно выяснила все в тот же день. Вечером она показывала Кафару на дома и объясняла ему: «В первом доме слева живет семья рабочего. Муж на Нефтяных Камнях вкалывает, жена тоже вкалывала, теперь по болезни на пенсию вышла. У нее, у несчастной, уже дважды инфаркт был. В следующем доме живет Гамида-муаллима, вдова. У нее есть дочь, которая отсюда переехала к мужу и живет теперь в микрорайоне. А в доме справа как раз эта дрянь живет, представляешь? Оказывается, у нее муж ученый. Какой-то, что ли, академик. Я ведь тогда и не спрашивала, кто ее муж…»
— Да? Узнать бы, какая у него специальность…
— Бог его знает, какая у этого академика специальность. А тебе-то зачем?
Кафар ничего не ответил ей, но подумал, что если бы этот академик был филологом — может, и ему помог бы… Как между добрыми соседями водится..
Но вспомнив, чему учила Гемер-ханум Фариду, он весь передернулся от гадливости. «Да пропади они пропадом, больно мне нужна помощь таких вот!..» Чтобы не думать больше о Гемер-ханум и ее муже, Кафар пошутил:
— Ну ты и молодец! С такими талантами тебе не на швейной фабрике, а в уголовном розыске работать.
— А что… могла бы и в уголовном розыске, — серьезно ответила Фарида. — Клянусь жизнью Балаги, через месяц бы подноготную всех, кто в этом городе живет, знала!
Кафар заглянул к детям. Махмуд и Чимназ разбирали свои вещи, делили территорию: это твое место, это мое, нет, чур, здесь я сидеть буду… Кафар решил, что пришла пора и ему последовать их примеру. Он начал распаковывать свои книги, аккуратно уложенные в картонные коробки.
И вдруг на улице что-то оглушительно загрохотало. Фарида вздрогнула испуганно, и тут загрохотало еще, потом еще. В небе над морем вспыхнули бесчисленные разноцветные огни. Махмуд и Чимназ подбежали к окну, закричали в восторге: