Емельян Пугачёв посмотрел ястребиным взором на графиню. Чрезмерно круглолицая, но хорошо сложённая, она привыкла к вниманию со стороны высокопоставленных особ. Фаворитка в ответ лишь игриво изогнула бровь.
Сейчас даже Екатерина замерла, парализованная мыслью, будто ядом: «Если эта клуша Воронцова признает в Емельке своего возлюбленного, то (страшно даже подумать) моё пребывание на троне окажется под вопросом. Неужели Пётр выжил, и сейчас стоит передо мной в роли бунтовщика? Как же я могла ошибиться?»
Воронцова подошла вплотную к Пугачёву. Напряжение было такое, что пар перестал поступать вообще, и вскоре отдельные капли сиротливо жались друг к другу на потолке и стенах, а потом засверкали сосульками, стало даже прохладно. Токореж немедленно наколдовал ордена и повесил на грудь Игорю Петровичу, Олегу Олеговичу, а заодно и Анжеле. Не подобало в присутствии выдающихся личностей предстать в убогом виде.
Тем временем, коротко вскрикнув, как обезумевшая птица, Воронцова прижалась к Пугачёву и страстно поцеловала в губы.
Все, кроме Екатерины Великой, радостно вздохнули. А императрица, едва не порвав орденскую ленту, в которую неосознанно вцепилась, яростно закричала:
— Не бывать тому! — она схватила потрёпанный березовый веник и принялась стегать застывшую пару, как кучер непослушных лошадей. Влюблённые закричали, задыхаясь от боли и летящих во все стороны листьев, и растворились в небытии. Токореж с трудом вырвал орудие издевательства из рук Екатерины и, схватив надушенный подол её платья, увлёк царственную особу через запасной выход на улицу.
Императрица же продолжала выкрикивать проклятия и грозить кулаком.
Олег Олегович, наклонившись к товарищу, прошептал:
— Что себе позволяет этот антихрист? Он забыл, кто перед ним?
Игорь Петрович только покачал головой: интересней было наблюдать за тем, как Станислав Понятовский, оставшись без пары, схватил обомлевшую Анжелу и тоже потащил к выходу. Она отчаянно сопротивлялась, отвешивая монаршей особе увесистые оплеухи, которые, впрочем, лишь раззадоривали его.
Исполнитель желаний, непонятно когда вновь появившийся в парной, легонько ущипнул Анжелу за плечо.
— Ты что? В эти минуты творится история! Как можешь противиться судьбе? Тебя будут обнимать те же руки, которые обнимали царицу! Вперёд!
Анжела, у которой было задёргался глаз, вдруг высоко подняла голову. Она ощутила себя в момент настоящей императрицей.
И окинув себя взором, увидела не застиранную пижаму с биркой бани, а шёлковое платье с блестками из золотых нитей, а голова потяжелела, словно на ней была уже корона! «У Фиры такого точно никогда не было», — довольно улыбнулась она.
И в конце концов, разве она не женщина? Этот Понятовский выглядел неплохим парнем. «Взгляд у него, блин, как описать-то? — размышляла Энжи. — Доверие вызывает, что ли». Она ему сейчас покажет, что пролетарские объятия не хуже царских.
— Ну, с Богом, дочка, — благодушно наставлял Игорь Петрович. — Не ударь лицом в грязь перед вельможей!
— Все мы одним миром мазаны, — напутствовал и Олег Олегович.
Когда через некоторое время Анжела вернулась, поправляя на ходу платье, все взоры снова устремились на нее. Профессоров аж трясло от нетерпения и любопытства.
— Ну как? — произнесли учёные мужи.
— Пойду завтра к гинекологу на осмотр, — она вздохнула. — Надеюсь, что вельможа не был посетителем вендиспансера. Ему удалось все-таки меня поцеловать по-царски.
— Зачем вы так, уважаемая! — провозгласил Олег Олегович. — Вы не на экзамене. Нас интересует сугубо интеллектуальный аспект контакта с представителем другой эпохи. Да и тогда не было таких заведений.