— Свидетель еще может найтись, — сказал Хаммар. — А причину убийства не трудись искать. Массовые убийства совершают психопаты, а основанием для этого часто служат их болезненные представления.
— Вот как? — сказал Колльберг. — Меландер знакомится с научной стороной дела. Наверное, скоро у него будут выводы.
— Наш лучший шанс… — сказал Хаммар и посмотрел на часы.
— Это внутренний розыск, — докончил за него Колльберг.
— Именно так. Из десяти случаев девять кончаются изобличением преступника. Не засиживайтесь долго. Это ничего не даст. Лучше, чтобы вы завтра были хорошо выспавшимися. Спокойной ночи.
Хаммар ушел, и в комнате наступила тишина. Через несколько секунд Колльберг, вздохнув, сказал:
— Что, собственно, с тобой творится?
Мартин Бек не ответил.
— Стенстрём? Да, конечно. Подумать только, сколько я этого парня ругал за все годы! А теперь он убит.
— На подмогу к нам прибывает Монссон, — сказал Мартин Бек. — Ты его помнишь?
Колльберг кивнул.
— Человек с зубочисткой, — сказал он. — Вообще-то я не верю в целесообразность массового поиска. Было бы лучше, если мы одни занимались расследованием. Ты да я и еще Меландер.
— Ну, Альберг, во всяком случае, неплох.
— Без сомнения, — сказал Колльберг. — Но сколько убийств он мог расследовать в Мутале за последние десять лет?
— Одно.
— Вот именно.
Вновь наступила тишина. Потом Мартин Бек посмотрел на Колльберга и спросил:
— Что делал Стенстрём в том автобусе?
— Вот именно, — сказал Колльберг. — Какого черта ему было там находиться? Может, из-за девушки? Той медсестры?
— И брать на свидание оружие?
— Возможно. Чтобы придать себе солидности.
— Он был не из таких, — сказал Мартин Бек.
— Однако он часто таскал с собой пистолет. Чаще, чем ты, уже не говоря обо мне.
— Да. Когда был на службе.
— Я видел его только на службе, — сказал Колльберг сухо.
— Я тоже. Но нет сомнения в том, что он погиб первым в проклятом автобусе. А все же успел расстегнуть две пуговицы плаща и вытянуть пистолет.
— Это свидетельствует о том, что он их расстегнул заранее, — задумчиво сказал Колльберг. — Необходимо учесть.
— Да.
— Хаммар что-то такое говорил на сегодняшнем воспроизведении ситуации.
— Да, сказал Мартин Бек. — Он говорил, что в нашей версии что-то не вяжется: сумасшедший не действует с таким подробно разработанным планом.
— И какие отсюда следуют выводы?
— Стрелявший не сумасшедший, или скорее это убийство не ставило целью вызов сенсации.
— Чушь! — Колльберг сердито передернул плечами. — Стрелял, конечно, какой-то психопат. Из всего, что мы знаем, можно сделать один вывод: он теперь сидит перед телевизором и наслаждается эффектом. То, что Стенстрём был вооружен, ничего не доказывает, поскольку мы не знаем его привычек. Возможно, он был в обществе той медсестры или ехал в какой-то ресторанчик или к приятелю. Может, он поссорился со своей невестой или поругался с матерью и ездил автобусом, так как идти в кино было уже поздно, а больше было некуда деваться.
— По крайней мере, все это можно проверить, — сказал Мартин Бек.
— Да. Завтра. Но есть одна вещь, которую надо сделать немедленно. Прежде, чем ее сделает кто-то другой.
— Осмотреть его письменный стол в Вестберге, — сказал Мартин Бек.
— Просто поразительно, как ты умеешь делать выводы, — сказал Колльберг.
Он запихнул галстук в карман и начал одеваться.
Дождя не было, но стоял туман, и ночной иней припорошил деревья и крыши домов. Видимость была плохая, и Колльберг тихонько ругался, когда машину заносило на поворотах. За всю дорогу до полицейского участка в южном районе города они перебросились только двумя фразами. Колльберг спросил:
— Как ты думаешь, те, которые совершают массовые убийства, уже были преступниками и раньше?
— Сплошь да рядом. Но далеко не всегда, — ответил Мартин Бек.
В участке на Вестберге было тихо и безлюдно, они молча перешли вестибюль, поднялись по лестнице, на втором этаже нажали на соответствующие кнопки цифрового замка и зашли в кабинет Стенстрёма.
Колльберг на мгновение заколебался, затем сел и потянул за ящики. Они были не заперты.
Комната была совершенно лишена каких-либо особых примет. Только на подставке для ручек лежали две фотографии Стенстрёма. Мартин Бек знал почему. Стенстрём впервые за много лет должен был получить свободные дни на рождество и Новый год. Он намеревался поехать на Канарские острова, даже заказал билеты на самолет. Фотографии он сделал для нового паспорта.