Менты мысленно отвечают мне: «Чоооо!? Это кто плевок на...?». Тем более мы рискуем опоздать на поезд. Но Лелик молод и бескомпромиссен. «Это с какой стати? Мы не будем вам ничего показывать!» – говорит он. Менты в легком недоумении.
– Да! Мы не будем вам ничего показывать, грязные прихвостни режима, – тихонько, так, что только я его слышу, говорит Лёнька противным голоском шакалов из советского мультика про Маугли. – А теперь, – продолжают шакалы, – перейдем к вашим обязанностям.
– Вы! Вы должны представиться и документы... предъявить документы. Покажите документы! И путевой лист предъявите! И бляху! – Лелик сбивчиво пересказывает памятку по общению с полицией. Голос его дрожит от негодования, давая ментам намек на слабость.
Я слышу, как за спиной у меня Димон тихонько переговаривается с Лёнькой:
– Он сказал "Б Л Я Х А"?
– Не-не, он сказал: "предъявите, бляха", – отвечает Лёнька, – «предъявите, бляха, путевой лист», так им и сказал.
– Дерзко!
– По-пацански!
Менты похожи на периферийных гопников. Собственно, они, наверное, и есть периферийные гопники, просто в форме. Лица у них вроде бы и не грубые, с правильными чертами, но какие-то неприятные, недобрые, с пустыми глазами. Как будто это и не лица совсем, а маски, снимут их вместе с кепками и положат на полку. Короткие стрижки с челками - прическа из дембельского альбома, гнусавые голоса, съедающие куски матерных слов: «Документы, ...ля, чо, на...?». Они по-военному как бы ругаются матом, но при этом как бы и не ругаются. Форма и устав, призванные привести всех к единому стандартному благообразному виду (в данном случае поднять до минимального необходимого уровня), не справляются с задачей. Они как братья близнецы, но вместо молодцеватости и выправки от них веет какой-то помятостью, безнадежностью, одинаковыми унылыми историями из маленьких заброшенных городов. О том, как все детство и юность они, точно так же как и их сверстники, ненавидели ментов. Ну, не то, что ненавидели, но кто их любит? Даже в детском саду уже давно не играют в доблестных милиционеров. Им никто не верит. В двадцать вернулся из армейки, бухал, отмечал свободную жизнь. Пора искать работу. Работа кругом дерьмовая, зарплата нищенская. Из корочек образовательных учреждений – школьный аттестат и военный билет. Что делать? Учиться? Уехать? На что учиться? На что жить? Куда ехать? Колян пошел в ЧОП, просиживает штаны на проходной, Саня в менты – там пенсия, зарплата, отпуск, форма. Какая-никакая, а власть. А больше никуда и не зовут. Выбор небольшой. Так он оказался в милиции. Это ведь не навсегда. Так вышло. Внутри там и подавно выбирать не приходится, круговая порука – если ты не со всеми, не удержишься. Этот этому заносит, тот – друг начальника отдела. Вверх по служебной лестнице: от ППСников до генералов – все в одной связке, и ты в самом низу. Ниже только гастарбайтеры, но они вообще ни на что не влияют, они в этой пищевой цепочке даже не травоядные, а вообще трава. Постепенно привыкаешь. А что ты можешь поделать? Жалобы писать? Так заявление «по собственному желанию» без даты лежит подписанное у начальника в сейфе. Тут свои правила... и план никто не отменял – хочешь, не хочешь, а палку сделай. Квартиру обещали – обманули... Зарплаты как у дворников: кто будет за такую зарплату жизнью рисковать? Постепенно привыкаешь, не замечаешь даже...
«И это их нисколько не оправдывает, – говорит Лёнька, хотя я не говорил ни слова, – Человек должен всегда оставаться человеком. Должен пытаться оставаться человеком. Пока он борется – он человек. Пока дух не сломлен – у него будут силы. Сломленный уже не встанет». Немного странно слышать это от человека, который, вчера был в таком состоянии, что... ну, разве что в штаны себе не наложил. «Ты бы вчера, когда чесался и плевался, как животное, себе об этом напомнил!» – говорю я ему, но на этом наш диалог заканчивается.
– Кто-то, ... умный очень, – говорит мент в ответ Лелику и не торопится доставать документы. Ему так же как и Лелику эта ситуация кажется унизительной: с какой стати он должен показывать удостоверение какому-то истеричному малолетнему торчку с татуированными кистями?