– Ваши манеры прискорбны и достойны сожаления, Джулиана, – ответила Сара с такой холодностью, от которой у женщин открылись рты. – А теперь извините меня, я должна работать. – Сара взяла в руки блокнот с объявлением миссис Кастор и повернулась к женщинам спиной, давая понять, что разговор окончен.
Повисла напряженная тишина. Казалось, воздух сгустился до такой концентрации, что стало трудно дышать. Слезы подступали к глазам Сары, но она не позволяла им прорваться. В течение трех лет она позволяла этим женщинам диктовать условия ее жизни. Она играла по их правилам, никогда не отклоняясь с тропы респектабельности, которую они для нее обозначили. Но, несмотря на годы безупречного поведения, на Сару набросились тут же, при первом намеке на нарушение правил приличия.
Довольно!
Она больше не позволит другим контролировать ее личную жизнь. Сара потянулась за лотком для шрифтов и автоматическими движениями начала набирать объявление для жены мэра.
– Сара Энн Калхоун, – проговорила наконец миссис Кастор охрипшим от шока голосом. – Я не могу поверить своим ушам, слыша подобную грубость от вас.
Тут же заговорила Эммалин:
– Я забираю назад свое приглашение на кружок шитья, Сара, если вы немедленно не извинитесь перед моей сестрой.
– Да, Сара, – подтвердила Джулиана. – Извинитесь.
Сара не оторвала взгляда от своего занятия. Джулиана Тремонт могла безнаказанно говорить о кроватях и матрасах, в то время как она, Сара, не могла даже надеть красивое платье без их цензуры. Она устала платить за грехи, совершенные три года назад. Она начинает новую жизнь, ставит новую цель. Ей нужно сконцентрировать на этом внимание, и пусть сплетни и слухи пролетают мимо нее, словно семя одуванчиков по ветру. Саре Энн Калхоун нужно перестать прислушиваться к тому, что говорят о ней люди.
Однако легче принять такое решение, чем следовать ему.
Сара бросила быстрый взгляд назад. Лицо у Джулианы было свекольного цвета, но невозможно было догадаться, что она испытывала – смятение или гнев. Эммалин что-то шептала Джулиане на ухо, а миссис Кастор гладила руку молодой женщины.
– Успокойся, сестра, – сказала наконец Эммалин. – Мы уходим. – Засим последовал быстрый стук шагов и скрип открываемой двери. Через несколько мгновений послышались более медленные шаги миссис Кастор. Сара подняла голову как раз в тот момент, когда три женщины проходили мимо ее окна, наклонив головы и перешептываясь друг с другом. Сара вздохнула, оторвалась от работы и закрыла лицо дрожащими руками. Она уже могла представить, какие слухи теперь поползут по всему городу.
Отказавшись извиняться перед Джулианой Тремонт, она взяла в свои руки контроль над собственной жизнью. Сара надеялась, что не будет сожалеть об этом.
Во вторник, ближе к вечеру, Донован, усталый, испытывающий жажду, весь в пыли, въехал в город. Когда он проезжал мимо церкви, миссис Тиллис вышла наружу и прозвонила колокольчиком, распуская учащихся из импровизированной классной комнаты. Будучи на восьмом месяце беременности, жена кузнеца, по всей видимости, была уже не способна учить их дольше.
Звуки колокольчика утонули в возбужденных криках детей, которые повалили валом из церкви. С гиканьем они брызнули в разных направлениях – кто группами, кто по одиночке. Донован почувствовал, как под ним напрягся мерин. Он натянул поводья и погладил лошадь по холке, пока кричащая ватага проносилась мимо. Животное вздрогнуло, вскинуло голову и заржало, однако все четыре его копыта остались на земле.
Бормоча успокаивающие слова, Донован продолжал гладить атласную холку гнедого мерина. Когда ребятишки разбежались, лошадь успокоилась, хотя ее уши оставались поднятыми настороже, словно в ожидании нового нашествия. Донован перевел мерина на спокойный шаг и поехал по Мейн-стрит.
Это очень приятно – снова иметь собственную лошадь. Последняя лошадь Донована по кличке Севен, гнедая по масти, была самой лучшей из его списка лошадей. Они много приключений перенесли вместе. Но Севен пал жертвой пули, выпущенной из ружья какого-то сумасшедшего. Поэтому когда Мэтт сказал ему, что некий поселенец хочет продать горячую гнедую, Докован сразу отправился на встречу с ним и вернулся уже с мерином по кличке Грозный.
Грозный[2] оправдывал свое имя. Красивый внешне, он во многих отношениях напоминал ему Севена, правда, отличался большей возбудимостью. Однако в целом это было великолепное животное, и Донован остался доволен своей покупкой.
Джек собирался остановить лошадь напротив салуна, но при виде толпы возле коновязи изменил решение. Донован заметил симпатичное местечко чуть дальше, возле лавки, как раз напротив офиса газеты. Он спешился и обмотал поводья вокруг столбика, при этом не удержавшись от того, чтобы бросить взгляд на офис «Бэрр кроникл». Интересно, мисс малышка Калхоун все еще злится на него? Он ухмыльнулся. У этой женщины не перестает полыхать огонь внутри. А он то и дело подбрасывает в него поленья.
– Привет вам, мистер Донован.
Грозный фыркнул и шаркнул копытами, услышав незнакомый голос. Донован, успокаивая его, погладил по холке, обернулся и увидел недалеко от лавки двух близняшек – Мини и Мейбл Тернер. Они, как всегда, были одеты одинаково; их сегодняшний ансамбль состоял из голубых с узорами муслиновых платьев и гармонирующих с ними по цвету шляпок, украшенных цветочками. Миловидным блондиночкам едва ли исполнилось по шестнадцать лет, но поскольку это были дети Росса Тернера, одного из богатейших владельцев скотоводческого хозяйства, за ними всегда вился шлейф ухажеров. Тем не менее, Донован не спешил занести их имена в свой список. На Западе многие женщины выходили замуж в юном возрасте, но он хотел взять в жены женщину, которая могла бы потянуть воз проблем, а не школьницу, которая станет звать на помощь папочку, если этот воз наткнется на бездорожье.
Кроме того, сестры Тернер имели привычку все делать вдвоем. Джек с улыбкой подумал, к чему это все может привести.
– Приветствую вас, мисс Мини и мисс Мейбл. – Джек коснулся рукой края шляпы. Девчонки одарили его ослепительными улыбками. В их глазах светилось обожание. Донован медленно опустил руку, озадаченный их поведением.
– Мы надеялись увидеть вас, мистер Донован. – Говорившая – Джек предположил, что это была Мейбл – захлопала ресницами, явно флиртуя с ним.
– Донован заморгал, не веря собственным глазам, и посмотрел на другую близняшку. Та устремила на него полный благоговения голубоглазый взор и гордо заявила:
– Это правда. Я заставила папу привести меня в город, чтобы я могла вас увидеть. А потом и сестра решила отправиться со мной.
– В самом деле? – Донован состроил такое грозное выражение лица, при виде которого вооруженные люди пятились от него с дрожащими руками. Однако девушки даже не отреагировали на его суровость. «Беспечная юность», – подумал со вздохом Джек Донован.
– Это была моя идея. – Мини уцепилась за его руку, и Донован в шоке увидел, что на юном лице девушки написано нескрываемое восхищение.
– Нет, это моя идея! – Мейбл выпрыгнула вперед и повисла на его другой руке. – Я буду лучшей женой! Она всегда пересушивает бисквиты, когда бывает ее очередь готовить ужин.
Мини сверкнула очами.
– Я по крайней мере не хихикаю без конца! – парировала она. – А ты можешь свести его с ума своими привычками маленькой девочки. – Бросив на Донована взгляд из-под ресниц, она сказала с хрипотцой: – Она лишь ребенок. Я настоящая женщина.
Донован пребывал в растерянности. Он не знал, как ему реагировать.
– Где ваш отец?
– А он в банке. – Мейбл вздохнула, просунула руку ему под локоть и многозначительно улыбнулась. – Он будет там много часов.
Донован откашлялся, сделал шаг назад и тут же столкнулся с Мини, которая была справа. Он вздрогнул, когда ощутил, что она прижалась к его руке своей едва округлившейся грудкой. Повернув голову, Джек встревожился еще больше, встретив откровенно зазывный взгляд девочки.