— Можешь быть в этом уверена.
— В любом случае женщина всегда должна думать о своей безопасности. Мир — страшное место, где мужчина может похитить тебя в любой момент.
— Неужели?
— Да, я наслушалась таких историй.
Зейн улыбнулся.
— Очень страшно. Ты уже собралась?
— Я почти все упаковала. — Софи осмотрела комнату.
— Выспалась?
— Да. Постель очень удобная. А как ты провел ночь?
Зейн почувствовал, как напряжены все суставы, — он все еще никак не мог согреться после ночной прогулки. Конечно, хорошим сном это не назовешь.
— Не очень.
— Где ты спал?
— Я нашел удобный бархан.
Зейн не знал, почему честно отвечает на ее вопросы. Он мог бы с легкостью сказать, что приятно провел ночь в спальном мешке с женщиной. Но тогда бы он предал Кристин, пусть даже и на словах. Но он даже мысли о предательстве допускать не хотел. Софи могла написать об этом грязную статью. Но больше всего он не хотел, чтобы она разочаровалась в нем.
— Ты же не хочешь сказать, что спал в пустыне?
— Именно так.
— Ты же врешь мне, да? — Зеленые глаза Софи были широко распахнуты, и отражающееся в них беспокойство вызвало у него волну тепла, идущую прямо из глубины сердца.
— Не трать свои нежные чувства на меня и не удивляйся. Я так делаю не первый раз.
— Теперь я чувствую себя виноватой. Это я не захотела остаться с тобой на ночь в палатке, и тебе пришлось уйти.
— Ты имела право на уединение.
Софи фыркнула.
— Конечно, я имела право быть одной, но ты собирался спать на диване, и, значит, мне нечего было бояться. Теперь я знаю это.
Тепло, появившееся внутри еще минуту назад, вдруг превратилось в гнев и раздражение.
— Я никогда не обижу тебя, Софи, ты можешь мне доверять. Но я могу сделать то, что не должен делать, и тогда мы оба будем жалеть об этом.
— Ничего не понимаю. Если ты не причинишь мне вреда, то почему мы можем пожалеть об этом?
Зейна охватило пламя, и он направился к Софи. Разум не мог совладать с чувствами, и он хотел лишь одного — тепла. Зейн знал, сколько тепла она может ему дать, стоит лишь прикоснуться к ней.
— Ты действительно не понимаешь?
— Нет, не совсем.
Зейн взял ее за руку и притянул к себе, о чем тут же пожалел. Но отпустить ее руку было выше его сил.
— Я не причиню тебе вреда, малышка Софи, я никогда этого не сделаю. Но я борюсь с соблазном оказаться с тобой в постели, потому что в итоге это может привести к плачевным последствиям.
Зрачки Софи расширились, и зеленые глаза стали почти черными, а губы казались такими мягкими, что Зейн почти чувствовал их нежность. Он мысленно представлял, как ее тело прижимается к нему и он нежно сжимает ее грудь. Тогда уже не останется никаких вопросов. Но Зейн был полон решимости избежать близости. Он должен был понимать, что в любой момент может уйти. И неважно, что кровь со стремительной силой бежит по венам, наполняя все тело огнем, а в голове все мысли словно в тумане, и ему нужна нежность Софи больше, чем воздух.
Такого просто не может случиться, потому что долг превыше всего.
Он отпустил ее и сделал шаг назад, отходя на безопасное расстояние.
— Незачем больше поднимать эту тему.
— Но… Я… Ты не можешь просто притворяться, что этого не было.
— Мы оба так и поступим. Мы будем притворяться, что ничего не было и я ничего тебе не говорил. — Зейн отвернулся и перевел взгляд на коричневые стены палатки. — Теперь ты знаешь, почему я ушел.
— Потому что я… привлекаю тебя? — Софи сказала это с невиданной невинностью в голосе, и возбуждение волнами прокатилось по телу Зейна.
— Больше всего на свете, — ответил он севшим голосом, который даже сам не узнал.
— Разве такое возможно? Разве я могу… нравиться такому мужчине, как ты?
— Ты говоришь так, словно даже не подозреваешь о своей внешности.
— Нет. Я хотела сказать, что ты не первый, кто западает на меня, но ни один мужчина не желал меня, зная точно, что отношения между нами невозможны.
Он повернулся к ней:
— Все бывает в первый раз.
— Наверное.
Ему не следовало задавать следующий вопрос, лучше было бы промолчать. Но слова жгли его изнутри, как угли костра. Было лишь два выхода: выплеснуть их наружу или проглотить и гореть изнутри, не в силах потушить пожар.
— Тебя влечет ко мне?
Ее голова резко дернулась, и рот открылся от изумления.
— Влечет ли меня к тебе?
— Я не буду повторять вопрос.
— Я не полная дура и не страдаю стокгольмским синдромом, чтобы на тебя запасть.
— И ты не ответила на мой вопрос.
Она отвернулась, и лишь плечи поднимались и опускались в такт ее дыханию.
— Знаешь, я целовалась всего лишь раз.
— Не понимаю, к чему ты ведешь. — В тот момент, когда слова слетели с ее губ, желание уже полностью овладело его телом, и ему оставалось лишь бороться с покалыванием в нижней части живота.
Когда она вновь заговорила, ее голос дрожал.
— В университете была вечеринка, и он был очень популярным парнем. Один из богатеньких парней — тот, на кого я хотела всегда равняться. Как бы там ни было, все закончилось тем, что мы сидели вместе на диване, он наклонился и поцеловал меня. Я была разочарована, и в то же время мне стало легче. Я поняла, что никогда не узнаю такого безумия страсти, какое испытывала моя мать. Я узнала, что я выше этого. Соблазн не для меня. — Она повернулась к нему: — Но, увидев тебя, по непонятным мне причинам я захотела прикоснуться к твоим губам. Мне бы следовало ненавидеть тебя, но никак не жаждать поцелуев. А теперь все перемешалось, и не знаю почему.
Ее слова отозвались болью в груди Зейна. Он мысленно похвалил себя за то, что ушел прошлой ночью, иначе бы утром проснулся с чувством глубокого сожаления. Сейчас он пытался оградиться от сказанных ею слов, которые еще больше разжигали огонь страсти. Зейн боялся сгореть в этом огне.
— Не беспокойся об этом. У нас ничего не получится. — Это предупреждение он сделал скорее для себя, чем для Софи. — Ты пойдешь своей дорогой, а я своей.
— Конечно.
— Хорошо. — Зейн закончил разговор.
Его тело напряглось и кричало о желании сдаться в плен страсти и наслаждения. Но это было невозможно. Сейчас он был достаточно опытным и мудрым и понимал, что следование своим эгоистическим желаниям не всегда приводит к чему-то хорошему. Он уже терял близких людей, слушая только себя, и больше никогда не повторит подобной ошибки.
Когда они вернутся во дворец, в его собственные владения, все сразу встанет на свои места. Иначе ему опять предстоят ночи на улице в попытке совладать с собой.
— Хорошо, тогда мы идем?
Она кивнула:
— Да, я готова.
В тесном пространстве внедорожника Софи чувствовала всю силу напряжения между ними. Ей не следовало честно признаваться Зейну во всем, так же как и ему нужно было молчать о своих чувствах. О чем только они думали?
Почему ее так влечет к нему? Почему, даже открыв свои секреты, она все еще хочет его поцеловать? Это было какое-то безумие. Ей не следовало говорить о своей неопытности. Но что сделано, то сделано. Она рассказала ему, что лишь однажды целовалась с мужчиной. И все еще более запутала, признавшись в желании поцеловать Зейна.
И сейчас они ехали вдвоем в одной машине по кажущейся бесконечной дороге, проходящей по безлюдной пустыне. Светло-голубое небо уже начало менять цвет, и облака затягивали весь горизонт серым, придавая небу зловещий вид.
Чем дальше они уезжали от дюн, тем хуже становились погодные условия.
— Что происходит? — с тревогой спросила Софи, глядя на нависающие облака.
— Ничего хорошего.
— Все действительно так ужасно?
— Да, ужасно, — ответил он, глядя на ветровое стекло. — Кажется, я знаю, что нас ждет.
От страха все внутри сжалось.
— И что это?
— Слышала о ливневых паводках?
— Да, кажется.
— Боюсь, что нам предстоит столкнуться с ливнем. Если я прав, то нам придется остановиться и переждать.