Робин Ли Хэтчер
В твоем сердце
Джерри, с которым, сердце мое обрело свой дом, посвящаю.
ПРОЛОГ
Коннектикут, июнь 1880
– Я и впрямь не вижу для вас иного выбора, мисс Шервуд.
Адди оторвалась от бумаг и посмотрела прямо в глаза адвоката. Она, конечно же, понимала, что мистер Бэйнбридж ей что-то говорит. Она даже поняла то, что он только что сказал. Тем не менее. все казалось таким нереальным. Мистер Бэйнбридж, бывший последние двадцать лет поверенным в делах ее отца, поднялся из-за стола и подошел к девушке.
– Мисс Шервуд, будем смотреть правде в глаза… Ну будьте же непрактичнее. Дом ваш вам не принадлежит. Денег у вас – кот наплакал. Жить вам негде, и никто, насколько мне известно, вас к себе брать не собирается… – Тут он кротко улыбнулся. – А вот, если бы вы решили выйти за меня, то уж поверьте, я бы обеспечил вам вполне достойное существование.
Адди грациозно замотала головой, пытаясь избавиться от непонятного шума в ушах. Нет, этого не может быть! Ведь так не бывает!
Мистер Бэйнбридж поджал губы. Он взъерошил рукой свои седеющие волосы и, резко повернувшись, пошел к стоящему у стола, обитому черной кожей, большому мягкому креслу. Устроившись в нем поудобней, он как-то сразу подался вперед, и его тщательно отма – никюренные пальцы легли на завещание ее отца.
– Я сделал вам вполне благородное предложение, мисс Шервуд. Моим детям очень нужна мать, а вам крайне необходим дом.
Адди тупо на него уставилась. Она, конечно же, осознавала, что выглядит глупо, но ничего не могла с собой поделать.
– И если вы позволите мне быть с вами до конца откровенным, мисс Шервуд, – судя по тону, Бейнбридж явно обращался к слабоумной, – вся правда в том, что вы уже отнюдь не первой молодости и к тому же, красавицей вас, безусловно, никак не назовешь…
Бейнбридж откинулся в кресле, скрестив на груди руки:
– И что же вам еще остается, как не выйти за меня?
Адди почувствовала, что задыхается. В груди закололо, и она ни на чем не могла сосредоточиться. Она тотчас же встала.
– Я должна идти, – прошептала она, поворачиваясь в сторону двери.
– Мисс Шервуд… Женщина оглянулась.
– Я ценю ваше предложение, мистер Бейнбридж, но я не могу так быстро дать вам ответ… Я… дело в том…
Адди проглотила застрявший в горле комок.
– Я должна над этим подумать, – прошептала она и выбежала из приемной адвоката, опустив голову, не смея поднять глаза от охватившего ее стыда. Странное предложение мистера Бэйнбрид-жа не выходило у нее из головы. «Как он мог, как посмел?» – думала Адди.
Адди летела по улицам Кингсбери в надежде успеть домой прежде, чем тело ее перестанет ей повиноваться. Адди действительно было очень плохо. Казалось, ее тело сейчас разобьется на тысячу осколков. В ушах стоял шум. Ее кожа, похоже, была слишком тесна для тела. Адди не могла ни на чем сосредоточиться. Хотелось, чтобы кто-нибудь сейчас ее пожалел, выслушал, сказал, как ей быть.
Нет, это не может быть правдой. И папа, само собой, не продавал их дом. А что до мистера Бэйнбриджа? Предлагает ей выйти замуж, чтобы она присматривала за его детьми… А их семеро! И при этом даже не пытается скрыть, что она ему глубоко безразлична. Нет, не жена ему нужна. Ему нужна рабыня.
«НЕПЛОХО БЫЛО БЫ ЕМУ НАПОМНИТЬ, ЧТО РАБСТВО У НАС УЖЕ ДАВНО ОТМЕНИЛИ», – подумала Адди в ярости…
Вместе с чувством негодования нахлынули жгучие слезы. Она прибавила шагу. До окраины было далеко, но Адди прекрасно знала дорогу. Аделаида Шервуд, которую все называли коротко Адди, прожила в одном и том же доме двадцать семь лет. Она родилась в маленькой, расположенной на втором этаже, родительской спальне. И ей казалось, что она помнила эту комнатку еще до своего появления на свет. Давным-давно, после того, как Роберт расторг их помолвку, а потом связался с этой Элизой Дирборн, Адди решила, что проведет остаток своей жизни в родительском доме – единственном и самом дорогом ее сердцу месте, где все было так близко и знакомо. Она решила, что умрет на той же кровати, на которой она и родилась, кровати, на которой умерла ее мать, а чуть позже и отец.
Повернув за угол, Адди остановилась и устремила нежный и такой грустный взгляд на небольшой домик в конце Заливной улицы. Ничего-то в нем примечательного вроде не было. Такой же, как и многие другие, на первый взгляд: узкий, двухэтажный, со свежевыбеленным фасадом и зелеными ставнями на окнах. Вдоль дорожки, ведущей к парадной двери, цвели тюльпаны. Ад-ди своими руками высадила луковицы цветов около десяти лет назад. И теперь она была уверена, что еще не один год будет любоваться этой красотой.
«ДОМ ВАМ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ…», – вспомнились слова слишком уверенного в себе мистера Бэйнбриджа. Как могла она, Адди Шервуд, покинуть свое родительское гнездо? И куда ей, в случае подстерегающих неприятностей, идти?
«Я СДЕЛАЛ ВАМ ВПОЛНЕ БЛАГОРОДНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ, МИСС ШЕРВУД…»
Выйти замуж за Бэйнбриджа? Да он же ровесник ее отца!
«МОИМ ДЕТЯМ ОЧЕНЬ НУЖНА МАТЬ, А ВАМ КРАЙНЕ НЕОБХОДИМ ДОМ…»
Адди почувствовала, как слезы вновь наворачиваются на глаза. Она часто заморгала, с трудом проглотив застрявший в горле комок. Понуро опустив голову и едва различая песок дорожки под ногами, направилась к дому в конце улицы.
«Я И ВПРЯМЬ НЕ ВИЖУ ДЛЯ ВАС ИНОГО ВЫБОРА, МИСС ШЕРВУД».
Адди, не переставая, прокручивала в голове каждую фразу, сказанную Бэйнбриджем. «Что же теперь делать?» – в отчаянии спрашивала она себя, открывая дверь и входя в дом. Что же, в конце концов, она могла сделать?
Адди замешкалась в крохотной прихожей и медленно стала снимать с себя черный капор. Когда она это делала, то поймала свое отражение в висящем над столиком овальном зеркале. Адди несколько подозрительно уставилась на свой затуманенный образ, и руки ее замерли в воздухе. Слишком длинный и чересчур тонкий нос украшали веснушки. Растрепанные пряди огненно-рыжих волос выбивались из туго затянутого на затылке пучка. У нее был, бесспорно, упрямый подбородок, слишком полный рот и большие зеленые глаза. Зеленые, как у кошки, и потому, когда она еще училась в школе, дети дразнили ее «Киска Адди».
Мистер Бэйнбридж был совершенно прав, когда говорил, что красавицей она не была. Как-то Роберт сказал, что она «поразительна», и Адди ему поверила, но это было еще до того, как он сошелся с Элизой, тем самым навсегда развеяв сладкие иллюзии и надежды Адди.
«ЕСЛИ БЫ ВЫ ВЫШЛИ ЗА МЕНЯ, Я БЫ ОБЕСПЕЧИЛ ВАМ ВПОЛНЕ ДОСТОЙНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ…»
– За что мне все это, папа? – прошептала Адди, недовольно отвернувшись от зеркала. – Я не понимаю, за что?!
Мэтью Шервуд, отец Адди, богачом не был, но, как учитель, зарабатывал достаточно прилично и ни в чем не отказывал своей жене и единственной дочери. Адди никогда не знала нужды, даже когда слабое здоровье отца вынудило его уйти на пенсию. Адди была уверена, что ее, хотя и обреченное на одиночество будущее, станет, по крайней мере, обеспеченным. Однако, как теперь выяснилось, полагаться на что-либо полностью абсолютно не стоило. Оказывается, ее отец продал их дом, ее родной дом, ничего ей об этом не сообщив. По договору дом переходил в собственность покупателя через два месяца после смерти Мэтью.
С тех пор прошло всего лишь шесть недель…
И теперь Адди Шервуд некуда было идти…
Глава 1
Штат Айдахо, август 1880
Уилл Райдэр разглядывал маленькую девчушку, переминавшуюся с ноги на ногу у входа в контору. К лифу ее простого коричневого платья булавкой был приколот листок бумаги, платье было явно на два размера больше. Оборки ее ситцевого чепчика закрывали лицо, однако у Уил-ла не было ни малейшего сомнения в том, что это его племянница. Вроде бы, прибытия других семилетних девочек в Хоумстэд сегодня утром не намечалось. Глядя на нее. он почувствовал необычное стеснение в груди. Она вцепилась в сшитую из лоскутов куклу так, словно бы вся ее жизнь зависела от этой убогой игрушки. Было ясно, что девочка была напугана. Но по правде говоря, и Райдэр волновался не меньше. Но то, что она до сих пор стояла здесь, как неприкаянная, ему чести не делало. Тяжело вздохнув, Уилл ступил на дощатый тротуар и направился к девочке.