– Уверена, у вас сейчас в самом разгаре подготовка ужина, но мне хотелось бы поговорить с вами насчет вашего сына. А не дома ли случайно ваш муж? – уверенно выпалила Адди.
– О, нет, – глаза Вирджинии нервно забегали. – Он еще на мельнице. Придет не скоро.
– Ну, тогда, думаю, я расскажу все вам, а вы уж проинформируйте мистера Таусенда.
– Опять Марк нахулиганил, да, – руки Вирджинии задрожали.
– Боюсь, что так. Пришлось удалить его сегодня с урока. Дрался с сестрой, – Адди вздохнула. – По правде говоря, он ее избивал… и я боялась, как бы он совсем не покалечил Роузи. А когда я приказала ему немедленно прекратить и пройти со мною в класс, он меня не послушался. Такого я ему простить никак не могла.
Вирджиния, стараясь не смотреть на Адди, тупо таращилась по сторонам.
– Марк… он у нас очень набожный… прямо как его отец… Я уверена… он не хотел… Уверена, он не собирался драться. Вероятно, это была вина Роузи. Она… скорее всего… спровоцировала его.
«Нет, уж это точно была не вина Роузи! А просто ваш сын – отпетый негодяй», – подумала про себя Адди, но вслух сказала:
– Если Марк и впредь будет нарушать порядок в школе, миссис Таусенд, у меня не будет иного выбора, как исключить его. Я должна взять с него слово, что он будет вести себя должным образом. Вы можете передать это своему мужу?
– Да… да… я ему скажу, – и Вирджиния уже стала было совсем прикрывать дверь. – Прямо сразу после ужина…
– Благодарю вас.
Дверь закрылась. Адди постояла на крыльце, пытаясь понять странное поведение этой женщины. Создавалось такое впечатление, что она просто боится Адди. Да, здешний воздух просто был пропитан страхом. Она повернулась, чтобы уйти, и чуть не закричала, столкнувшись нос к носу с Марком.
– Что вы хотите? Чтобы у меня были неприятности, мисс Шервуд? Адди отступила.
– Прошу прощения…
– Моему па не нужно, чтобы вы сюда ходили и говорили про меня гадости. Если не хотите накликать на свою голову беду, держитесь подальше от моего дома.
Адди видела, как напряглись его кулаки и бицепсы. Она почувствовала силу его ярости, и как будто физически ощутила его удар. Во рту у нее пересохло, а сердце учащенно забилось.
– Вы хорошо меня поняли, мисс Шервуд?
Прогромыхавшая по улице повозка на мгновение отвлекла его внимание. Адди воспользовалась этим моментом, чтобы обойти Марка и быстро удалиться из гостиного двора.
Инстинктивно она направилась в противоположный конец города, зная, что еще не готова пойти сразу домой. Ей не хотелось оставаться одной. Ей просто необходимо было сейчас хоть одно дружеское слово. А самым близким человеком на весь Хоумстэд для нее по-прежнему оставалась Эмма Барбер.
Лучшая подруга как раз насыпала мятные палочки в кувшин на прилавке, когда в магазин вошла Адди.
– О Господи! – воскликнула Эмма. – Да вы бледны как призрак. Что стряслось? – Она поспешила из-за прилавка и взяла Адди за руку.
– О, нет, ничего страшного… Должно быть, я очень быстро шла. Запыхалась. – Адди отдернула руку, чтобы Эмма не успела заметить, как она дрожит.
Похоже ее ответ не очень-то убедил миссис Барбер.
– Давайте-ка пройдем на кухню, и я сделаю вам чашечку кофе. Это быстренько вас успокоит.
Адди слегка улыбнулась:
– Благодарю, я была бы вам очень признательна. – Она постаралась отвлечься от своих мыслей. – Мне не стоило отрывать вас от работы.
– Ради Бога, только не извиняйтесь, я всегда рада любому предлогу посидеть, отдохнуть минуту-другую.
Пока Адди садилась в роскошное кресло, Эмма достала из шкафчика две чашки и наполнила их горячим кофе. Затем она открыла ледник и вытащила оттуда небольшой кувшинчик сметаны.
– Угощайтесь, Адди, – сказала Эмма, поставив его перед Адди.
Она положила сахар в чашку и, помешивая его ложкой, сказала:
– А теперь рассказывайте. Как прошли первые дни в школе?
Адди напряглась. Лгать ей не хотелось, но и о случае с Марком ей не хотелось никому рассказывать. Она собиралась сама уладить это дело. К тому же, хотя Эмма и не принадлежала к противникам Адди, в городе были люди, которые хотели, чтобы школьный совет в первый же день отослал Адди обратно. А сегодняшний инцидент как раз то, что им было нужно.
– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила Эмма.
– Нет, – Адди уставилась в чашку, словно пытаясь там найти ответ.
– Всегда ведь нелегко обустраиваться на новом месте. Не знаю, о чем уж там думал Стэнли, когда привез нас сюда, а в Долине не было ни души. Я думала, опсовеем с ума спятил. Я была увере на, что мы потеряем здесь все последние сбережения, – Эмма вздохнула и сделала большой глоток из чашки. – Но я рада, что мы с ним вместе пережили эти тяжелые времена. Сюда стоило ехать!
Адди посмотрела в потолок. Тень улыбки пробежала по ее лицу.
– Ты бы понравилась моему отцу, Эмма. Его всегда восхищал здравый смысл.
Пожалуй, комплимент, сказанный Адди, польстил Эмме. Она широко улыбнулась.
– Расскажи мне о своем отце?
Рассказать о папе? Как могла описать Адди самого совершенного на свете человека? Мэтью Шервуд был ей больше, чем отец. Он был ее учитель, вдохновитель и лучший друг.
– Папа был профессором в частной академии. Он так же в частном порядке стажировал своих лучших учеников дома.
Глаза Адди заблестели. Ей очень хотелось быть такой, как отец.
– Папа всегда понимал молодых, а они его уважали. Это был очень тонкий человек, и при этом очень мудрый, и все, абсолютно все – и стар и млад, признавали это в нем с первого же взгляда. Думаю, порой, я даже ревновала его за то, что он столько времени уделяет другим.
– Это можно понять…
– Но по вечерам папа предпочитал, чтобы рядом были мама и я. Он всегда говорил, что это его любимое время дня. после того как уходят студенты и он остается один со своими девочками.
Адди тряхнула головой. Улыбка сошла с ее лица.
– После того, как умерла мама, он боялся оставаться один. Он Хотел, чтобы я постоянно находилась рядом. У него было очень слабое здоровье и он больше уже не мог преподавать. Думаю, он очень тосковал по пытливым умам и новым идеям, что окружали его в течение стольких лет.
– Похоже, это был выдающийся человек, – сказала Эмма.
– Так оно и было! Я бы очень хотела, чтобы сейчас папа был здесь, со мною. У меня к нему накопилось столько вопросов!
Эмма подалась вперед:
– Может быть, я помогу на них ответить? Адди отрицательно покачала головой:
– Ты знаешь, что я думаю, он бы мне сказал? Я думаю, он бы сказал, что я во всем сама должна разобраться. И, конечно, был бы прав. – Адди взяла Эмму за руку: – Но все равно, спасибо тебе, милая Эмма!
– Что ты! Просто ты должна знать, что у тебя есть верная подруга.
Адди улыбнулась. Ей стало так тепло рядом с Эммой Барбер, что она и думать забыла о Марке Таусенде.
– Тебя что-то беспокоит. Жаворонок? – спросил Уилл, впервые нарушая повисшую над столом, где они ужинали, гробовую тишину. Племянница отрицательно покачала головой, даже не взглянув на него. Райдэру захотелось ругаться. Он уже было думал, что с недосказанностью покончено. Между ним и девочкой были прекрасные отношения с тех пор, как они тогда так мило поговорили, и он подарил ей жеребца. Жаворонок стала потихоньку открываться дядюшке. Она даже порою смеялась. И хотя все это случилось лишь пару дней назад, он заметил, какие разительные перемены произошли в их отношениях за такое короткое время. Уилл вдруг убедился, что может быть для девочки добрым дядей. Но сегодня вечером ему казалось, будто взаимопонимания между ними и не было. Словно они вернулись в самый первый день приезда девочки. Жаворонок приехала из школы как в воду опущенная. Уилл положил вилку на тарелку.
– Думаю, тебе лучше рассказать мне, что так тебя гнетет!
Тон его был непререкаем. На этот раз Жаворонок взглянула на Уилла. И ему показалось, что она как-будто побледнела под своим золотистым загаром.