– Сонечка, солнышко, девочка моя, – Костя целовал меня. Наверное, на моем лице не осталось и места свободного от его коротких и нежных поцелуев. – Спасибо тебе за Веру. Я уверен, что все будет хорошо, давай успокаивайся. Надеюсь, что нам скоро сообщат, что все прошло хорошо. Давай присядь и успокойся. Она у меня очень сильная девочка, она будет бороться. Все будет хорошо, Соня. Я знаю, я не смогу потерять еще и ее. Она поправится. Мы справимся.
Он успокаивал уже не меня, а себя. Мне было страшно, а ему в сто раз страшнее. Мы сидели плечом к плечу, держась за руки, и каждый думал, чтобы операция прошла успешно, чтобы мы снова увидели улыбку нашего медвежонка.
Прошло два часа. Никто из операционной не выходил и туда не заходил. Мы сидели, и каждый думал о своем.
– Соня, а как же твоя командировка? – вдруг вспомнил Костя и посмотрел на меня так внимательно и волнительно, что ли.
– Я позвонила и сказала, что не могу ехать.
– И все? Так просто из-за нас не поехала?
– А что такого? Я не могла ее оставить тут одну, а сама спокойно ехать в Китай. Она для меня самое ценное, я люблю ее и просто не могу взять и бросить.
– Ты потрясающая женщина, Соня. Мне, кажется, что я должен о тебе уже все знать, но ты каждый раз меня удивляешь.
– Обычная я, Костя, обычная.
Грозный голос доктора прервал нашу беседу.
– Пепел, можете вздохнуть спокойно и не грызть моих работников. Операция прошла отлично, сейчас девочка под капельницей и будет отходить от наркоза, так что можете пройти в палату к ней через полчаса. Список разрешенных продуктов и необходимых вещей спросите у медсестры.
– Э-э-э, спасибо, доктор, – растерянно и облегченно произнесла я. – Это Верин папа.
– Константин Медведев, – мужчины пожали друг другу руки и обменялись приветствиями.
– Хорошо, что вы приехали, а то тут эта фифа такой порядок навела, что все боятся к ней выходить и общаться, – доктор даже усмехнулся. – Хотя я Вас, София, очень даже понимаю, у самого маленькая дочка. Только не забудьте, доверенность все-таки нужно как следует написать, а не липу мне подсовывать. Завтра будет обход в восемь утра, так что хорошо бы, чтобы кто-нибудь из вас присутствовал.
– С ней можно остаться на ночь? – смущенно спросила я. Мне не хотелось оставлять ее одну. Тем более что она маленькая и ей страшно, а еще, наверное, первое время ей будет больно.
– Первые три-четыре дня можно, но как только станет лучше, попросим вас ночевать дома, мест не хватает.
– Спасибо, доктор, – Костя был само спокойствие после того, как доктор сказал, что все хорошо с его любимицей.
Мы пошли к палате Веры, ее еще не привезли из операционной, а мы тем временем узнали у сестры, что нам необходимо привезти из дома, что прикупить из продуктов, что можно кушать, что нельзя и вообще, как быть.
Малышку привезли на каталке очень бледную, она как будто похудела на десять килограммов. Она еще спала и от наркоза не отходила.
Переложили ее на кровать, накрыли простынкой. Костя поцеловал и слегка приобнял ее. А я стояла рядом и заплакала, тихо, но хотелось от всей души пореветь навзрыд. От пережитого волнения и стресса я не могла спокойно смотреть на малышку. Слава Богу, что все прошло хорошо.
– Что это мы тут сырость развели, а, милочка? Как больницу всю на уши ставить так она храбрая, а тут слезы льет. Подвиньтесь, мне капельницу снять нужно, – пожилая медсестра бесцеремонно отодвинула меня от Веры и стала снимать капельницу.
– И ничего я не ставила на уши! И вообще…, – я хотела было ей все высказать, но поняла, что не стоит. – Извините меня, я не хотела грубить или кого-то обидеть, просто по-другому не могла.
– Да уж ладно! Понимаем все. Но бюрократия, мать ее ети, нас тоже обязывает.
– Спасибо.
Женщина ушла. А Костя встал и обнял меня сзади, его дыхание щекотало мне шею, руками он меня захватил в плотное кольцо.
– Мне даже страшно подумать, что тут творилось, пока я к вам ехал, – с усмешкой произнес мой Медведь.
– Они неправду говорят, пришлось просто пару раз повысить голос на персонал и врачей, чтобы работали и лечили Веру, вот и все.
– Папочка, она так меня защищала, я просила ее не оставлять меня, так она не отходила даже в операционной от меня, – тихо-тихо произнесла Вера, морщась от боли в животе.
– Верочка, медвежонок мой любимый, ты как? Зачем так меня напугала? – Костя сел на кровать и погладил Веру по бледной щечке. – Я, знаешь, как переживал за тебя, что, наверное, поседел.