– Да, участвовал, – ответил Ричард, который не хотел ставить под сомнение тот непреложный факт, что ему вполне по силам защитить свою честь – пусть даже его расспрашивал об этом ребенок.
Уил, услышав эти слова, снова повеселел.
– Давай же, рассказывай скорей, как это было!
– Ладно, расскажу, – произнес Ричард без большой, впрочем, охоты. – Но не раньше, чем мы сядем в карету.
В дороге у него будет достаточно времени, чтобы внушить мальчику мысль о том, что в дуэлях нет ничего особенно привлекательного или романтического. К чему скрывать, джентльмену приходится время от времени вступаться за свою честь и, как следствие, участвовать в поединках, но подобные подвиги славы приносят мало и оставляют после себя на совести тяжкий груз. «По сути, – думал Ричард, – дуэли – всего лишь печальная необходимость, и не более того».
Потом Блайт подумал, что рассказы о поединках будут весьма кстати, поскольку отвлекут его от мыслей о столь любимой им женщине, которая волей судьбы стала вчера его женой и уже успела продемонстрировать ему коварные свойства своей натуры.
Его размышления, однако, приняли совсем другое направление, когда он увидел довольную улыбку на смышленом личике своего пасынка. Новое для него желание иметь собственного сына – такого же умного и симпатичного, как Уил, – завладело вдруг всем его существом. Неожиданно Ричард подумал, что ради этого он готов на все, даже на жертвы.
Ну а пока у него нет собственного ребенка… Что ж, он сделает все, что в его силах, чтобы защитить от превратностей жизни своего пасынка.
Элисса торопливо собирала вещи. Ей не хотелось оставлять Уила наедине с Ричардом Блайтом слишком долго. Ее пугала частая смена настроений у мужа и исходившая от него угроза.
Поначалу Элисса надеялась, что присутствие Уила в карете избавит ее от необходимости выслушивать вопросы Ричарда по поводу брачного договора и на них отвечать. Но» потом, увидев в глазах мужа отблески бушевавшего у него в душе гнева, поняла, что избежать неприятного объяснения ей не удастся.
– Вот, кажется, и все, – сказал мистер Моллипонт, опуская крышку большого обитого кожей деревянного сундука. – Теперь, миледи, вам самое время немного отдохнуть. Что-то вы неважно выглядите. Как загнанная лошадь на скачках в Нью-Маркете.
С этими словами мистер Моллипонт взял сундук и направился к двери. Элисса хотела было предложить свою помощь хотя бы на лестнице, но ее остановил красноречивый взгляд мистера Моллипонта.
– Я и сам справлюсь, миледи, – заявил он для пущей ясности.
– Спасибо за помощь.
Мистер Моллипонт, как конь, мотнул головой и двинулся по коридору к лестнице, Элисса же задержалась, чтобы надеть плащ и накинуть на голову капюшон.
Перед тем как выйти из комнаты, она выглянула в окно, чтобы узнать, не идет ли дождь, удовлетворенно кивнула и подумала, что пройдет совсем немного времени, и она окажется наконец дома.
Дома… Вернее, в доме Уильяма Лонгберна, своего первого мужа. А еще раньше этот дом принадлежал Ричарду Блайту, ее второму мужу.
Элисса вспомнила, как в один прекрасный день обнаружила на мраморной облицовке камина процарапанные гвоздем или другим каким-то острым предметом инициалы «РБ». Могло статься, они были сделаны рукой Ричарда Блайта!
Уильям Лонгберн, ее первый муж, отреагировал на ее находку следующим образом – поморщившись, как от зубной боли, он сказал: «Сначала роди мне сына, а потом, если обстановка здесь тебя не устраивает, можешь проваливать на все четыре стороны».
Сжав губы, Элисса завязала у горла тесемки плаща и, прежде чем спуститься по лестнице в прихожую, напомнила себе, что за последние семь лет ей пришлось претерпеть много горя и унижений. Уж если она сумела пережить первый брак и вдовство, ей, без сомнения, вполне по силам вынести и совместную жизнь с сэром Ричардом Блайтом.
Спустившись в прихожую, она, к большому своему удивлению, не застала там ни единой живой души. Решив, что Ричард и Уил отправились на конюшню, она вышла во внутренний дворик, открыла калитку и направилась к одноэтажной каменной постройке, где мистер Хардинг держал своих лошадей. Чутье ее не подвело: у конюшни она увидела Ричарда, который обнимал за плечи Уила, словно своего самого лучшего друга. Они оба с равным интересом и восторгом осматривали новехонький, с иголочки, экипаж, покрытый блестящим черным лаком. У стены конюшни стоял старик, облаченный в высокие сапоги и длиннополый кафтан из зеленого сукна. Элисса сразу поняла, что это кучер.
Удивительное дело, о кучере, который должен был доставить ее маленькое семейство домой, она как-то не подумала, и вот теперь по милости короля получила еще одного слугу, которого, между прочим, надо было кормить и одевать.
Куда большее раздражение, однако, вызвала у нее мысль, что Ричард обращается с ее сыном так, будто он его собственность.
Не обращая внимания на хлюпавшую у нее под ногами грязь, она подошла к ним.
– Насколько я понимаю, ты готовишься к отъезду?
Ричард убрал руку с плеча Уила и повернулся к ней:
– Готова ли ты? Что касается меня, я могу выехать хоть сию минуту.
– Отлично.
Пока Элисса помогала сыну усесться в карету, кучер отделился от стены, которую все это время трудолюбиво подпирал, и начал взбираться на козлы.
Элисса уже хотела было влезть в карету вслед за сыном, но Ричард, властно положив ей руку на плечо, остановил ее:
– У тебя на туфли налип конский навоз. Надо бы его счистить. В противном случае в карете будет дурно пахнуть.
– О Господи!
Элисса принялась с силой шаркать подошвами туфель о каменный бордюр, окаймлявший дорожку. Прикосновение Ричарда взволновало ее, но она взяла себя в руки и мысленно дала себе слово не поддаваться на его уловки.
Через несколько минут она уже сидела в карете рядом с Уилом. Расположившийся на сиденье напротив Ричард театральным жестом поднял руку, постучал в стенку кареты и хорошо поставленным актерским голосом крикнул кучеру: «Трогай!»
Кучер разобрал поводья, цокнул языком, и карета, вздрогнув, сдвинулась с места. Поскольку улица была узкой и по ней во всех направлениях сновал народ, ехать пришлось очень медленно.
Элисса выглянула в окно с закатанными вверх в виде рулончиков шторками и помахала на прощание мистеру Моллипонту, который вышел их проводить за ворота.
– Надеюсь, сегодня нам удастся сделать не меньше тридцати миль, – заметил Ричард, откидываясь на подушки и складывая на груди руки.
– Но уже почти полдень, – сказала Элисса. – Вряд ли мы сможем покрыть такое расстояние до вечера. Для этого нам надо было выехать рано утром.
– Лошади у нас резвые, а погода стоит отличная, так что, очень может быть, нам это удастся. Ну а если нет… – Ричард пожал плечами.
Элисса решила не спорить с ним по этому поводу и тем более не критиковать его нарочито театральные манеры. К тому же это вряд ли что-нибудь изменит, поскольку человек этот всю жизнь прислушивался только к себе и был занят исключительно собственной персоны и. Следовало также принимать в расчет и сына – нельзя выяснять отношения с мужем в присутствии ребенка.
Элисса переключила внимание на мальчика. Он с интересом смотрел в окно и, очевидно, считал все, что происходило на улице, чрезвычайно забавным и занимательным.
Ричард тоже наклонился к окну и указал на кого-то пальцем.
– Видишь лысого мужчину, который правит вон той каретой? – спросил он Уила. – Это кучер герцога. Его светлость требует от своих кучеров, чтобы они сидели на козлах с непокрытой головой. Чтобы всякий знал, какая высокая особа едет в карете.
– Но что будет, если пойдет дождь?
– Как что? Кучеру намочит голову, но что до этого герцогу или герцогине, которые сидят в крытом экипаже! – ровным голосом произнес Ричард.
– Но это же несправедливо!
– Рад, что ты разделяешь мое мнение, юный мастер Лонгберн. К тому же это не только несправедливо, но еще и непрактично. Бедняга может простудиться и умереть, а хороших кучеров в Лондоне днем с огнем не сыщешь. Даже кучер его величества недавно допустил промашку и едва не перевернул карету.