— Танраггос намного больше, — признаюсь тихо, обессиленно прислоняясь к мягкой спинке сидения позади. Выдыхаю счастливо. — Но он меня не узнал, Тори. Смотрел прямо на меня и не узнал. Ещё и чучелом обозвал.
— Конечно, не узнал, — хмыкает подруга. — Что мы зря старались, что ли? К тому же, у моего папеньки голова сегодня совсем не женой забита. Его тут очень красиво с места самого главного и страшного подвинули. Представляешь, как его раздутое самомнение страдает?
— Расскажешь? — удивлённо поворачиваю к ней голову.
— Конечно. Но давай сначала позавтракаем. Я со вчерашнего вечера крошки во рту не имела. Да и ты вряд ли на торжественном ужине к еде притрагивалась.
Тут она права. Не притрагивалась. Я вообще вчера есть не могла от страха и волнения. Да и сегодня как-то о еде совершенно не думала. Зато сейчас действительно чувствую, что зверски голодна.
— И всё-таки зря ты меня Маэренн обозвала. Это имя ведьме не подходит, — вздыхаю я, помогая подруге вытаскивать из-под сидения корзину со снедью.
— Ну, ничего уже не поделаешь. Эти болтушки растреплют его всем в обозе. Так что, придётся тебе быть «возлюбленной» — пожимает плечами Тори. — А вдруг оно пророческим окажется?
— Не клич беду. Не надо мне ничьей любви больше. На всю жизнь хватило, — передёргиваюсь я от одной только мысли, что меня может снова возжелать мужчина. Ну их всех. Ненавижу.
Глава 11
В дальнейший путь кортеж отправляется даже раньше, чем мы заканчиваем завтракать.
Сначала в окошко кто-то настойчиво стучит, а, когда подруга, отложив свою тарелку, его приоткрывает, голос принца Адлара с подчёркнутой учтивостью интересуется, готова ли её высочество ехать дальше. Конечно же Тори уверяет, что готова. А потом со смущённой улыбкой спрашивает можно ли будет сделать дополнительную остановку, если ей сильно понадобится, и очень мило благодарит, когда получает утвердительный ответ и рекомендацию звать принца лично, если возникнут какие-то проблемы.
На этом демон с принцессой прощается и отправляется командовать отъездом.
— Боги, мне не верится, что этот день наконец настал и мы действительно выбрались из дворца, — улыбается блаженно подруга, закрыв окно и возвращаясь на своё прежнее место. — Я так счастлива, что у нас получилось, что ты сейчас со мной и больше не связана с моим отцом этим кошмарным браком.
— Я тоже счастлива… наверное, — улыбаюсь ей в ответ, чувствуя себя разомлевшей после того, как впервые за прошедшие сутки нормально поела.
Надо бы убрать всё, но пока что лень даже шевелиться.
— Наверное? — удивлённо вскидывает брови Тори.
— Точнее… я счастлива, конечно. Просто ещё до конца не верю, что это действительно случилось. Что у нас получилось, что мне не снится, и я правда свободна, — задумчиво признаюсь подруге. Вздыхаю тяжело: — Постоянно кажется, что в любой момент меня раскроют. Или Танраггос узнает… И мне страшно, Тори. Постоянно страшно. Что он меня поймает. Что я не смогу выжить самостоятельно. Что я тебя подведу. Что… ещё что-то случится. Мне порой кажется, что страх уже въелся в меня навечно, пропитал мою сущность, стал частью меня, мной… Иногда я сама себе противна. И кажется, что то, как со мной вёл себя муж, я заслужила. Тем, что слишком слабая, никчёмная, мягкая, не способная постоять за себя. Может во мне есть что-то такое, что делает из меня беспомощную жертву, над которой хочется измываться.
Я никогда ей в этом не признавалась, а сейчас… мне просто так нужно выговориться хоть немножко.
— Нет, — подруга подаётся ко мне, хватая за руки. — Не называй себя так. Ты не слабая и не никчёмная. Я даже представить не берусь, как ты всё это пережила и не сошла с ума. Ты сильная, Мина. Очень сильная. И не смей ни в чём себя винить. Это он виноват.
— Но… над твоей матерью он ведь не издевался, — шепчу тихо.
Тори застывает, смотря на меня потемневшими и полными слёз глазами. Хмурит тонкие брови.
— Ты этого не знаешь, — наконец произносит сипло. — Но даже если так… у тебя не было той защиты за спиной, что у моей мамы. За ней стоял целый королевский род Деланея, против которого отец бы никогда не пошёл. И он… никогда не любил её. Они едва терпели друг друга.
— А меня значит, любил? — вырывается у меня истеричный смешок. — Ты это хочешь сказать?
— Я бы назвала это скорее одержимостью, — качает головой подруга. — Он так рьяно оберегал тебя от всех, словно ты самое бесценное его сокровище. И так смотрел всегда… он болен тобою, Мина.