Он осматривает и кивает.
— По-моему, выглядит неплохо.
— Хорошо. Надеюсь, она, блядь, подавится.
Я обхожу его, пока он смеется.
— Ты ржешь, как гиена. Неужели тебе больше нечем заняться?
— По крайней мере, я не выгляжу как голодная гиена, — возражает он.
— Кстати, я тоже так не выгляжу после того, как съел целый холодильник мерзких пакетов с кровью. Интересно, смог бы Фрэнк придумать пакеты с текстурой плоти? Возможно, это сделало бы их более вкусными.
Дойл к счастью, держит рот на замке, когда я открываю дверь и направляюсь отнести маленькой примадонне еду. Ей не мешало бы оценить мои усилия, иначе я её уничтожу.
Я поднимаю глаза и мгновенно замираю.
Она стоит, моргая как растерянная сова, ее волосы падают мягкими волнами, а рот открыт. Когда одежда для сна стала такой сексуальной? Ее груди видны сквозь тонкий серый материал, и он почти не скрывает розовых сосков. Боже мой. У меня текут слюнки, а член напрягается, заставляя плоть пылать. О черт.
Я не могу вспомнить, когда в последний раз мой член был наготове, и теперь чувствую, как каждая капля крови в венах медленно перетекает в пах. Клыки скрежещут во рту, а ногти удлиняются. Мне нужно, чтобы она ушла, чтобы ее грудь исчезла. Сейчас же.
Я сдерживаю всхлип, вместо этого меня охватывает гнев.
— Где остальная ваша одежда, мадам?
— Что?
Она моргает, затем хмурится и опускает взгляд на себя.
— Прикрой свои соски.
Забавно, что ее крошечные ручки сжались в кулачки.
— Что, прости?!
— Обри! Я просто хотел узнать, готова ли ты к экскурсии по замку? — Дойл резко протискивается мимо меня, чуть не опрокидывая поднос с едой, и я впиваюсь взглядом в его спину.
Боже мой, они подпрыгивают и раскачиваются, когда она двигается. Конечно, она должна понимать, как действует на мужчин? Я прохожу дальше в комнату, чтобы поставить на стол яичницу и тосты.
— Сама посмотри.
Игнорируя попытку друга разрядить ситуацию, я хватаю ее, толкая к стене с антикварным зеркалом, и киваю, когда она резко втягивает воздух.
— Именно так.
Она поспешно прикрывается одной рукой, на щеках появляется румянец, и мои клыки тут же начинают болеть.
— Перестань пялиться на мою грудь!
Она моргает, глядя в зеркало.
— Эй, подожди. Где твое отражение?
Я хмурюсь, когда Дойл оттаскивает ее от зеркала.
— Это забавные зеркала на Хэллоуин, которые мы нашли на Etsy17. Ну, знаешь, реквизит.
Он хихикает, и смех звучит натянуто.
Что, черт возьми, такое Etsy?
Ее глаза расширились, и она кивает, как будто впечатлена этим.
— Вау. Я понятия не имела, что они делают такие зеркала. Зачем вам нужен реквизит?
— Ничего особенного, просто идея для дня открытия замка, — говорит Дойл, улыбаясь, и у меня возникает внезапное желание стереть с его лица улыбку кулаком.
— Я хотел спросить, не желаешь ли ты сегодня совершить экскурсию по замку. Wi-Fi тоже должен заработать сегодня, но техник предупредил, что из-за удаленности замка возможны перебои в работе.
Улыбка расплывается по ее пухлым губам, и она возбужденно хлопает в ладоши, а затем подходит, чтобы обнять его.
Моя челюсть сжимается, а зубы удлиняются еще больше, поскольку я завороженно смотрю на грудь, находящуюся в поле моего зрения. Я вдыхаю, и аромат полевых цветов наполняет ноздри.
— Я покажу ей замок, — говорю я, прежде чем успеваю усомниться в своих силах.
Тревога отражается на ее лице.
— О, не беспокойся об этом, — говорит она, махнув рукой.
— Ерунда. Дойл занят, и я покажу тебе замок, — настаиваю я, не сводя взгляда с ее пышной груди. Я мог бы смотреть на нее часами. Днями.
Она с недовольством смотрит на меня.
— Мои глаза здесь, наверху, это так, к сведению.
— Я прекрасно знаю, где они.
Она скрещивает руки на груди, разрушая магические чары. И я поднимаю взгляд на ее лицо, мгновенно заинтригованный огнем в ее глазах.
Ее кожа приобретает соблазнительный розовый оттенок, полный ярости и злости.
— Думаю, я поем в своей комнате. Дай мне знать, когда заработает Wi-Fi, Дойл.
— Держись подальше от восточного крыла, — предупреждаю я. Мне не нужно, чтобы она или ее великолепные груди торчали там, где им не следует.
Я выгибаю бровь, когда она закатывает глаза, затем хватает свою тарелку и неторопливо уходит, задрав нос. Мой взгляд останавливается на круглой форме ее задницы, едва прикрытой маленькими белыми шортиками с оборками, и я стону.