— Эй, мне нужно еще пять минут.
— Нет. Интернет в замке должен вот вот заработать, и я отказываюсь сидеть в этой машине, ожидая, пока ты посмотришь свой телеграм, — мой тон резок и непреклонен даже для меня самого, но я ни за что на свете не буду сидеть здесь, пока она тоскует по какому-то ничтожному человеку.
— Инстаграм. И да, ты, наверное, прав.
Она вздыхает и откидывает голову на спинку сиденья, когда мы трогаемся с места, направляясь обратно в замок.
— Что-то не так?
— Да. Можно сказать и так, но это пройдет.
Мгновение мы сидим в тишине, и я смотрю на нее. Моя грудь сжимается от несчастного выражения ее лица. Вспыльчивой женщины, отчитывающей меня в бутике, больше нет, и по какой-то причине это меня беспокоит.
— Кто этот мужчина?
— Какой мужчина? — ее губы поджимаются, а глаза прищуриваются.
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь скрыть раздражение в голосе.
— Тот, что на твоих фотографиях.
— Это неважно, — она морщит нос от отвращения
Она отворачивается, чтобы посмотреть в окно, и я вижу печаль, запечатленную в ее отражении. В конце концов, она расскажет, мое любопытство будет удовлетворено, не меньше.
— Помимо того, что у тебя прискорбно неадекватный гардероб, чем ты занимаешься?
— Господи. Ты говоришь как старик, — она упирается локтем в подлокотник и надувает губы, подперев подбородок кулаком. — Я пользуюсь популярностью в социальных сетях… ну или пытаюсь.
— Социальные сети?
Как обычный человек может влиять на социальные сети? Я думал, для этого существуют репортеры. Черт. Мы пустили репортера в отель?
— Да, знаешь, как на YouTube?
— Понятно.
Ты труба?24 Ни хрена не понимаю.
Между нами зияет тишина, и мне хочется заполнить ее.
Я опускаю голову, пока веду машину.
— Тебе нравится музыка?
Она с любопытством смотрит на меня и кивает.
— Да. А кто-то ее не любит?
Я включаю радио и понимаю, что, наверное, впервые прикасаюсь к нему в машине, поскольку предпочитаю сам играть сонаты на рояле.
Женщина напевает о желании повеселиться, и лицо Обри мгновенно озаряется.
— О, я люблю Адель, — выпаливает она, прежде чем повторяет слова из песни одними губами.
Я усмехаюсь про себя, когда она подпевает, краснея и хихикая.
Легкий звон ее смеха заставляет тепло разливаться по мне. Что она такое? Я хочу немедленно узнать о ней все, что смогу. Она продолжает напевать, когда мы въезжаем под арку ворот замка.
— О, подожди! — она указывает на ветровое стекло. — Остановись прямо здесь.
Я хмурюсь, но делаю, как она просит. Машина останавливается, и прежде чем я успеваю отстегнуть ремень безопасности, она выходит из машины, направив телефон на кирпичную кладку моста.
— Проклятые людишки, — мысленно вздыхаю я и ворчу себе под нос.
Выйдя из машины, я нахожу ее дальше по переулку возле моста. Ее телефон в воздухе, вспышка мигает быстрее, чем я двигаюсь.
— Что ты делаешь?
Ее щеки порозовели, снег падает, покрывая их крошечными белыми крупинками. Она кружится, открыв рот, обратив лицо к небу, как ребенок.
— Фотографирую. Что же еще?
Я смотрю на замерзшее озеро, солнечный горизонт отражается во льду, как в зеркале. Это прекрасно, но то, как ветер развевает ее волосы, улыбка, которая, кажется, всегда присутствует на ее губах, захватывает дух.
С меня хватит.
— Возвращайся в машину, пока не простудилась насмерть.
Я поворачиваюсь, собираясь открыть дверцу машины и закинуть её внутрь, но вдруг чувствую мокрый шлепок в затылок. Снег осыпает плечи, и мои ноги движутся раньше, чем мозг успевает среагировать, направляясь к ней.
— Не делай так больше, — говорю я, не зная, как реагировать.
— Ну не знаю, Влад. Ты выглядишь так, будто тебе нужно остыть, — её лицо растягивается в широкую улыбку, когда она наклоняется, собираясь сделать ещё один снежок.
Она визжит от смеха, щурясь в удовольствии, когда убегает со вторым снежком в руке. Она поворачивается и бросает его в меня, попадая в грудь.
— Предупреждаю тебя, — говорю я, но она только хихикает, снова опуская руки в снег. — Обри, не делай этого.
Она надувает губы, и я делаю шаг вперед только для того, чтобы она отпрыгнула назад со смехом. Снег падает с её рук, пока она спешит снова слепить свое оружие, что заставляет мои губы дрогнуть.
Экстраординарно. Подобное действие любого другого человека, скорее всего, привело бы к его смерти, и все же, когда она это делает… это абсолютно восхитительно. Что такого в этой женщине?
— Ты будешь играть со мной или струсил? — спрашивает она, ее щеки порозовели от холодного ветра, но голубые глаза такие живые.