— Звучит так, будто ты тоже маэстро, — говорю я с улыбкой, желая разделить с ней этот волшебный момент.
Голубые глаза расширяются, а голова запрокидывается назад. Она обхватывает себя руками за талию, когда смеется, и я никогда не видел ничего более красивого. Может быть, так оно и есть — она действительно полна жизни. И я не могу отвести взгляд.
— Твоя очередь, — она пододвигается, и я хмурюсь, качая головой.
— Сыграешь еще раз? — она улыбается и играет мелодию снова. — Очень мило, да? Совсем не глупо, раз это заставляет тебя так улыбаться.
Мои пальцы касаются ее, и ее губы приоткрываются, а глаза тут же расширяются. Интересно. Я беру ее руки в свои, отмечая, какие они хрупкие на ощупь, мягкие и податливые.
— Позволь мне показать тебе, как играть другую песню.
Я легонько касаюсь клавиш ее руками, наигрывая нежную мелодию, которую, скорее всего, никто не слышал веками. Она простая, но от этой музыки у меня в груди всегда что-то сжимается.
Взгляд Обри смягчается.
— Это прекрасно.
— Да, это так, — отвечаю я, глядя на нее и любуясь тем, как отблески огня заставляют ее волосы переливаться золотом. Она ловит мой взгляд, прикусывает нижнюю губу, и воздух наполняется новым ароматом. О, блядь.
— Иди сюда, — говорю я и ловлю едва уловимое движение, когда она сглатывает.
Я жду момента, когда она озвучит свой выбор, очарованный продолжающимся сопротивлением контроля разума.
— Не уверена, что это хорошая идея.
— Почему? — я обхватываю ее щеку, чувствуя нежную кожу, большим пальцем провожу по ее нижней губе. Меня завораживает мягкий язычок, который высовывается из ее рта, когда я слегка проталкиваю большой палец внутрь, и ее глаза темнеют.
Обри отстраняется, и я отпускаю ее.
— Из-за этого. Что бы это ни было, — говорит она, жестикулируя между нами.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты грубиян и иногда говоришь что-то вроде: «Посмотри на свою неприличную одежду», — она говорит все это, грозя пальцем, преувеличенно громким и несносным голосом. — А потом ты целуешь меня, как тогда, вот что я имею в виду. В твоих словах нет смысла.
Я одариваю ее сокрушенной улыбкой, изо всех сил стараясь не выдать своего обычного гнева.
— Я так не говорю.
— Нет, говоришь, — отвечает она, качая головой и смеясь.
Этот звук задевает что-то в моей груди, а то, как свет камина целует ее глаза, в сочетании с роскошным ароматом делает ее еще более манящей, чем колдовская магия. При этой мысли я вдыхаю полной грудью, но в воздухе нет ни намека на колдовство — только ее вызывающий привыкание аромат.
Я чувствую, что теряю контроль, и протягиваю руку, чтобы легонько провести кончиками пальцев по ее щеке, не в силах удержаться от прикосновения. Ее полные и пухлые губы так соблазнительны.
— Я хочу поцеловать тебя. Можно? — слова вылетают прежде, чем я успеваю остановиться. Да я и не хочу, если честно. Мне нужны ее губы на моих, сейчас.
Она вздрагивает, когда я провожу рукой ниже, спрашивая разрешения. Но когда она незаметно наклоняется ко мне всем телом, прикасаясь губами, я теряю контроль. Она хочет меня так же, как я хочу ее.
Наши губы соединяются, и напряжение моего члена становится болезненным, когда она стонет. Я рычу ей в рот, и он приоткрывается, позволяя мне проникнуть внутрь. Ее язык играет с моим, и я опускаю обе руки вниз, чтобы обхватить ее идеальную задницу, постанывая от этого прикосновения.
Что-то находит на меня. Это должен был быть всего лишь поцелуй, но я ловлю себя на том, что хочу большего. Я хочу, чтобы Обри была ближе, хочу чувствовать ее жар и возбуждение, хочу позволить им поглотить меня.
Она прерывает поцелуй, чтобы испуганно пискнуть, когда я ловко беру ее на руки и встаю, только чтобы устроиться на одном из кресел ближе к книжным полкам, подальше от света, надежно усадив ее у себя на коленях. Ее пальцы вцепляются в ткань моей рубашки.
Я прижимаю ее бедра к своей твердости, и она вздрагивает, издавая всхлип. Ее губы опускаются на мои, и она втягивает мой язык в свой рот. От этого агрессивного маневра мое тело застывает на месте, а кровь в венах внезапно обжигает. Я обхватываю рукой ее горло и слегка сжимаю, отталкивая назад и вынуждая прекратить натиск.
— Обри.
На раскрасневшемся лице застыло вожделение. Я удерживаю ее пригвожденной своим взглядом и протягиваю руку между нами, чтобы разорвать ткань леггинсов между бедер. Ее глаза расширяются, и я чувствую, как тихий вздох вырывается из ее горла под моей рукой.