Подняв голову, он увидел синее лицо Шаункир Нуруодо. Офицер-чисс была его ведомым, когда их эскадрилья прибыла на помощь Новой Республике в начале войны с йуужань-вонгами, его единственным товарищем во время его последнего возвращения, и его заместителем, когда он организовал эскадрилью «Авангард» на Хэйпсе. Сейчас, когда он летал с «Солнцами-Близнецами», она командовала «Авангардом».
– Полковник, могу я присесть?
– Конечно.
Скрестив ноги, она села напротив него.
– Я слышал, что эскадрилья «Авангард» признана элитной частью, – сказал Джаг. – Вы теперь будете действовать вместе с нами. Поздравляю.
– Это просто вопрос тренировки, мотивации и дисциплины, – Шаункир пожала плечами. – Я пришла к вам потому, что было бы неуместно с моей стороны отказаться от повышения, не поговорив с вами.
– Почему вы должны отказаться?
– Потому, что я не могу оставаться здесь, и вы тоже. Нам пора возвращаться.
– Объясните.
– Мы вернулись сюда, чтобы оценить угрозу, которую могут представлять йуужань-вонги Империуму Чиссов. Теперь мы должны вернуться назад и доставить командованию Оборонительного Флота полученную информацию.
Джаг спокойно посмотрел на нее. Он ждал, что когда-нибудь этот конфликт произойдет.
– И что вы намерены доложить командованию?
– Что йуужань-вонги представляют значительную угрозу для нас, для Империи, и для всех, кто на них не похож. Что Новая Республика потерпела поражение на всех фронтах, и что война Империума Чиссов с йуужань-вонгами – только вопрос времени.
– Я согласен с вашими заключениями.
– Тогда мы должны отправляться.
Джаг встряхнул головой.
– Я пришел к дополнительным заключениям, которые предполагают, что мы должны остаться.
– Могу я услышать о них?
– Я пришел к выводу, что боевые действия здесь, на Борлейас, являются безошибочной проверкой решительности и характера йуужань-вонгов. Только увидев, как закончится эта кампания, мы сможем закончить анализ противника, с которым предстоит столкнуться нашему народу.
– Так вы намерены вернуться в пространство чиссов после падения Борлейас?
– Нет.
– Тогда я вас не понимаю.
– Я еще не рассказал вам обо всех своих выводах. Я обнаружил, что мое присутствие здесь оказывает определенное влияние на события, и прекратить участие в этой кампании означает не только затруднить ее для наших союзников, но и в конечном счете причинить вред нашему народу, потому что любой противник, которого я здесь уничтожу, это противник, который не сможет сражаться с нами в будущем.
– Вы вообще не намерены возвращаться?
– Я вернусь… потом.
Шаункир молча обдумывала его слова. Ругань механиков в дальнем углу зазвучала с неожиданной громкостью.
– Могу я говорить свободно? Как пилот с пилотом?
– Конечно.
– Я думаю, что эмоции мешают вашему здравому суждению. Ради желания быть вместе с Джейной Соло вы намереваетесь нарушить долг. Но вы обязаны служить только нашему народу.
– Так ли это?
– Вы давали клятву в верности и повиновении.
– Иногда бывает так, что путь верности расходится с путем повиновения.
– Этого не может быть.
– Думаю, вы не правы. Я верен чиссам не потому, что они приняли моих родителей, и не потому, что я вырос среди них. Я верен им потому, что они воплощают те свойства и качества, которыми я восхищаюсь. Более того, они сумели сделать эти качества неотъемлемой частью своего общества. Такие качества, как единство и храбрость перед лицом агрессии, признание долга выше личных интересов… Однако чиссы – не единственный народ, который обладает столь достойными качествами, и у меня есть долг не только перед ними. И покинув своих товарищей, когда они сражаются со страшным врагом, я нарушу этот долг…
– Вы полагаете, что принесете больше пользы, оставшись здесь?
– Да. Мы можем передать наш рапорт по ХолоНету. А тот факт, что мы остаемся здесь, можно объяснить тем, что нам необходимо собрать больше информации. И это правда.
– С вашей точки зрения.
– Да.
Выражение лица Шаункир изменилось. В нем не было злости, а было едва заметное сожаление.
– Я остаюсь с вами, – сказала она, – до падения Борлейас. Потом я вернусь.
– Спасибо вам…
– Но если я погибну здесь, обещайте, что вы вернетесь вместо меня. Пока я остаюсь здесь, я задерживаюсь с исполнением данных мне приказов. Если я погибну, вы должны будете исполнить их вместо меня.
Джаг некоторое время думал над этим. И пришел к выводу, что ее аргумент был просто непробиваемым. У него был выбор: или согласиться, или попрощаться с ней прямо сейчас. И защитники Борлейас лишатся опытного пилота и командира.
– Я обещаю, – сказал он.
Тарк пожал руку Воламу Тсеру и сказал:
– Я думал, вы высокий.
Волам, знаменитый журналист, уже пожилой, обменялся веселыми взглядами с Тэмом прежде чем снова обратить внимание на Тарка.
– Все-таки я выше тебя.
– Да, но я думал, что вы по крайней мере метра два ростом.
– Это иллюзия, парень. Когда ты стоишь перед самой камерой, ты господствуешь над изображением. Все остальное выглядит мелким. Поэтому зрителям кажется, что ты необычного роста.
– Ага… – Тарк глубокомысленно кивнул.
Они стояли в вестибюле лаборатории, в нескольких метрах от двери, за которой начиналось поле боя. Сейчас эта часть здания была оборудована постами для унтер-офицеров и рядовых. Некоторые из них регулировали движение в здании, другие обеспечивали охрану и техническое обслуживание, а некоторые были размещены здесь просто потому, что для них не нашлось другого места.
Свободного пространства было совсем немного, и как раз там они и стояли, представители трех поколений, штатские, потерявшие свой дом и оказавшиеся в зоне боевых действий.
– И что мы снимаем сегодня? – Тэм, покопавшись в своей большой сумке, извлек оттуда голографическую камеру, достаточно маленькую, чтобы ее можно было спрятать в его больших руках, с ремешком, который можно было застегнуть на руке. Он передал камеру Тарку, показал, как застегнуть ремешок, и как правильно смотреть в камеру, чтобы видеть то, что видят линзы.
– Будем снимать, как живут защитники Борлейас, – сказал Волам, – Их спальни, еду, медицинские пункты, освежители… Если получится, возьмем у кого-нибудь интервью. Никаких вступлений, никаких анализов.
– Но зачем вы снимаете? – спросил Тарк. – Разве с падением Корусканта вы не лишились работы?
– Нет, сказал Волам. – Я историк. Пока во Вселенной есть разумная жизнь, у меня будет работа, будет призвание. Когда-то кому-то будет интересно, что случилось здесь, и те записи, которые мы сделаем, могут быть единственным ответом на этот вопрос.
– Другими словами, – сказал Тэм, – если ты любишь свою работу, никто ее у тебя не отнимет. У тебя, конечно, могут отнять зарплату, – он хитро посмотрел на Волама, а тот сердито покосился на него. – Но твоя работа останется частью тебя.
Тарк молчал, обдумывая услышанное.
Тэм достал из сумки еще одну камеру, последнюю модель «Кристалл Мемориз 17», она была легче чем предыдущая модель, и имела больше памяти. Тэм с помощью ремешка закрепил эту камеру у себя на голове. Ремешок задевал свежий шрам за правым ухом, шрам от его нового импланта, защищавшего Тэма от головных болей. «Условия изменились…»
– Что я должен снимать? – спросил Тарк, – Все?
– Если хочешь, можешь снимать все, – сказал Тэм. – Я снимаю все, пока Волам не покажет, что пора кончать…
Волам сделал жест, похожий на удар топором. Его бледные руки на фоне темной одежды сделали жест хорошо заметным.
– … А также все, что нахожу интересным или необычным. Можешь делать то же самое, а потом, когда мы просмотрим наши записи, я скажу, что в них представляет исторический интерес.