— Константин Алексеевич, товарищ подполковник! Сегодня вечером я отправлю взрывчатку в загородный склад. А там она хранится изолированно от всего остального. — Панский произнес это так раскаянно, что нельзя было не заметить его мольбы о снисхождении к нему.
— Если узнает Матрена Федоровна, что вы храните в церкви взрывчатые вещества, она поднимет против вас верующих жителей города, тогда не только вам, но и мне несдобровать. Склад взрывоопасных веществ в центре города! Вы об этом подумали? — еще возмущеннее произнес это Красиков. Он продолжил: — Не сегодня вечером, а сейчас же, товарищ Панский, вызовите грузовик с охраной и отправьте взрывчатку в загородный склад.
— Есть, товарищ подполковник! — четко, по-военному отреагировал Панский на приказание начальника. Красиков продолжил:
— А теперь, товарищ Панский, слушайте задачу сегодняшнего дня: подготовьте к отправке на аэродром грузы вот по этим накладным, — он передал их Панскому. — Через два часа в ваше распоряжение прибудет десять грузовиков с командой солдат для погрузки и охраны всего этого в пути следования на аэродром. К семнадцати часам все обозначенное в накладных должно быть доставлено на аэродром при вашем личном сопровождении. Я и товарищ Гусев к тому времени будем там. — Распорядившись, Красиков направился к выходу, показав мне рукой, чтобы я следовал за ним.
Мы сразу поехали на аэродром. Там же базировался и авиаполк, обслуживавший наш штаб. Шофер, хорошо знавший маршрут, состояние дороги и вероятные места скопления автотранспорта, старался уложиться во время, отведенное Красиковым. Через полчаса мы уже были на аэродроме.
В диспетчерской аэропорта Красикову сообщили: три транспортных самолета для рейсов с посадкой и один без посадки готовятся к вылету в тыл врага. Красиков, в свою очередь, сообщил диспетчеру потребность в грузовиках для доставки грузов из Лебедяни на аэродром, численность команды для погрузочно-разгрузочных работ и охраны грузов в пути следования. Диспетчер связался по внутреннему телефону с командиром роты аэродромного обслуживания, распорядился о направлении в Лебедянь грузовиков и солдат.
Убедившись, что подготовка к ночному полету в тыл врага самолетов ведется, грузовики и солдаты в Лебедянь уже отправлены. Красиков решил ознакомить меня с аэродромом.
Это было невспаханное поле, около квадратного километра. С трех его сторон были недавнишние лесопосадки, а с юга — большая дубрава протяженностью не менее километра. Через полчаса я увидел истинные границы аэропорта. А было это так. Вдруг из-за дубравы показался самолет «У-2». Световые сигнальные точки на поле обозначили взлетно-посадочную полосу и прилегающую к ней местность. Самолет приземлился. Как только из него вышли двое военных, он занял свое место в ряду «собратьев» на отведенной им стоянке, примыкавшей вплотную к дубраве в ее западной части. Поодаль от стоянки самолетов размещались автозаправщики, а еще дальше — грузовой и прочий автотранспорт полка. С востока на опушке дубравы размещались палатки штаба полка и его служб, а в центре опушки — палатки роты аэродромного обслуживания.
Лишь две палатки служб полка имели свои опознавательные знаки: медсанчасть — с красным крестом, столовая — круг с нарисованными в его центре ложкой и вилкой.
Как только приблизился обеденный час, в столовую потянулись работники штаба и аэродрома. Мы тоже пошли, чтобы подкрепиться. Дядя Миша, наш шофер, уже бывавший здесь много раз, ожидал нас. Как только переступили ее порог, почувствовали аппетитный запах из кухни. Заметив нас, к нам подошла заведующая столовой в белоснежных куртке и колпаке.
— Здравствуйте, Константин Алексеевич, дядя Миша и молодой человек, которого я вижу здесь впервые! — обратилась она ко всем нам. Красиков представил ей меня, сообщив, что я теперь буду бывать здесь часто. Она усадила нас за свободный стол. Обслужили нас быстро.
— Кормят здесь неплохо, — высказался дядя Миша, допивая компот.
— Это ведь столовая для летчиков. Поэтому и нам иногда перепадает редкая по теперешним временам вкуснятина, — пояснил Красиков не столько дяде Мише, сколько мне.