— Нет проблем, Павел Васильевич. Сейчас бери мою упряжку и езжай в Новинку. Клавдия Сергеевна не откажется. Вернетесь обратно и сразу собирайте в больницу Анну Александровну, сегодня же отвезите ее в Семеновское. — Он передал вожжи мне, сам вылез из саней.
— Спасибо, Иван Семенович! — поблагодарил я председателя.
— За что спасибо-то? Это моя обязанность, бывшего фронтовика и инвалида войны, оказывать помощь защитникам Отечества и их семьям, в том числе и тебе и твоей матушке. Как только определишь ее в больницу и возвратишься домой, лошадь оставь на колхозной конюшне. Я приехал сюда, чтобы посмотреть, как дела идут на молочнотоварной ферме. Есть у меня и другая надобность побыть в конторе. Поэтому днем я обойдусь без подводы, ты не беспокойся.
Через полчаса председательская Зорька привезла меня в Новинку. Я рассказал Клаве и ее матери, Екатерине Васильевне, о моем кратком отпуске, попросил Клаву три-четыре недели побыть с мамой в больнице.
— Клава, поезжай, я с коровой и с овцой с ягнятами сама управлюсь. В колхозе тоже без тебя обойдутся, чай не лето, когда в поле дел много, — посоветовала Екатерина Васильевна. — Клава ответила:
— Конечно, поеду. Ведь мой муж Коля очень любил свою маму, да и она ко мне хорошо относится, даже когда уже Коли нет в живых. За это я обязана побыть с ней в больнице. Паша, ты немедля иди в фельдшерский пункт за направлением мамаши на стационарное лечение, а я соберусь, захвачу во что там переодеться, да и из еды кое-что возьму для нас обеих.
Вскоре я вернулся с направлением фельдшера. Перекусили наспех, запили горячим кипяченым молоком, мы с Клавой тут же отправились в Карповское. Там быстро собрали маму в больницу и поспешили в Семеновское, чтобы успеть туда до ухода с работы врачей.
Дежурный врач-терапевт, уже немолодая женщина, сразу измерила у мамы давление и температуру, расспросила ее на что она жалуется, потом что-то долго писал в истории болезни. Закончив запись, она обратилась к Клаве:
— Кем вы доводитесь больной? Как вас называть?
— Я довожусь Анне Александровне снохой, звать меня Клавдия. Мужа моего уже нет в живых, он погиб на фронте, — сказав это, она всплакнула. Врач продолжила с ней разговор.
— Успокойтесь, Клавдия. Послушайте меня. Вы будете находиться в палате постоянно. Вам выдадут халат, раскладушку с матрацем и постельным бельем. Для больной подготовлена койка со всеми постельными принадлежностями. Ей принесут теплый халат и тапочки.
— Ну, а теперь обращаюсь к вам, молодой человек. Видимо, вы сын больной, очень похожи на мать. Постоянное пребывание в палате исключается, даже главный врач этого не разрешит. Вы можете находиться в палате только в дневное время. Верхнюю одежду и обувь надо снимать в раздевалке. Вам выдадут халат и тапочки. Ночь вам придется коротать у знакомых, или попроситесь в общежитие МТС для ремонтных рабочих. Есть ли у вас ко мне вопросы, или хотите что-то сказать, — спросила она. Я ей задал вопрос:
— Доктор, вы сказали, что больная будет обследоваться. А через сколько дней маме будет назначено лечение?
— Предварительное лечение будет назначено уже сегодня. А по мере результатов обследования оно будет дополняться или изменяться. Срок лечения — три-четыре недели, но если потребуется операция, то это еще плюс десяток дней.
Поблагодарив дежурного врача за разъяснения, попрощавшись с мамой, я поспешил домой, чтобы возвратить лошадь председателю.
В свое село я возвратился уже вечером. Проезжая мимо колхозной конторы, в ее окнах я заметил свет. Решил завернуть, подумав, что, может, еще председатель там окажется. Привязав шуструю кобылицу к воротам, я зашел в контору. Там оказался Иван Семенович, читавший газету. Увидев меня, он отложил газету, сказал:
— Вот хорошо, что ты вернулся. Мне не придется теперь пару верст пешком топать. Садись, рассказывай.
— Иван Семенович, лошадь у ворот. Спасибо за помощь. Маму в больницу приняли. Клава осталась с ней.
— Когда едешь обратно, Павел Васильевич? — спросил он меня.
— Уже через шесть дней я должен быть на Бакланке, чтобы первым проходящим поездом отправиться в Москву, а оттуда — в Орел.
— Накануне отъезда зайди в контору. Я организую тебе подводу до станции. Может, твой дядя, Иван Петрович, отвезет тебя? — спросил меня председатель.
— Я пока еще не видел его. Сейчас, прямо от вас, зайду к нему. Надо проведать дядю. А заодно и спрошу, сможет ли он проводить меня.
— Он не откажется, я убежден в этом, — сказал Гарцев.
Попрощавшись с председателем, я поспешил навестить моего дядю, Ивана Петровича Гусева.