— Смелая вы женщина. Молодец! Ну, успокойтесь. Идите домой, ведь холодно. А с полицаями мы на своем языке поговорим.
Как только женщина скрылась за дверью своей хаты, группа Журбенко направилась к стоящему поодаль большому деревянному дому. Партизаны бесшумно и быстро окружили его. Командир группы разбил прикладом оконное стекло и громко прокричал:
— Предатели! Вы окружены партизанами! Выходите по одному и бросайте оружие! Если окажете сопротивление, будете все уничтожены!
С минуту было тихо. Вдруг на противоположной стороне дома, выходящей на подворье, упала оконная рама, а из окна выскочил здоровенный детина. Он побежал в соседний двор. Давыдов дважды выстрелил ему вдогонку из карабина. Полицай упал и больше не шевелился. Все затихло. Журбенко еще раз предложил полицейским сдаваться. Вдруг из разбитого окна ему прямо под ноги упала граната. Командир группы не растерялся. Он мгновенно отбросил ее от себя, а сам упал, прижавшись к стене. Как только граната взорвалась, из окна выскочил еще один полицейский. Он побежал, но пуля, посланная кем-то из партизан, догнала его. Поняв, что находившиеся в доме сдаваться не собираются, партизаны бросили в окна несколько гранат. Прогремели взрывы. Вскоре открылась входная дверь. На пороге показался полицай с поднятыми вверх руками.
— Сколько еще вас там? — спросил его подбежавший Черников.
— Живых там нет. А было нас восемь, — трусливо оглядываясь по сторонам, ответил предатель.
Журбенко и еще двое партизан осмотрели дом, вынесли из него винтовки убитых полицейских.
— Что будем делать с пленным? — спросил Журбенко Пузанова.
— Днем у жителей разузнаем, что он за птица, тогда и решим, — ответил командир отряда.
Уже рассветало, когда прибыли в Кулемзино. Сюда ночью добралась и группа Лепкова. Днем провели собрание жителей. Впервые за время оккупации руководители подпольного райкома партии и командование отряда открыто встретились с населением. Кулемзинцы убедились в том, что партийные и советские руководители не «убежали в Сибирь», как об этом им говорили старосты и полицейские и писалось в оккупантских газетках, а возглавляют партизанскую борьбу с ненавистным врагом. Пузанов рассказал им о разгроме Красной Армией немецко-фашистских войск под Москвой, о партизанском движении, развернувшемся на оккупированной врагом территории. Он призывал всех идти в ряды народных мстителей. И была большая просьба к хозяйкам — напечь как можно больше хлеба и насушить сухарей. Пузанов тут же приказал начхозу Бодулину развезти по хатам муку.
— Да поберегите вы свою муку, она вам еще пригодится. А мы вам хлеба напечем из нашей, кулемзинской, — сказала одна женщина.
— Не надо, не надо муки! — дружно поддержали ее все женщины. — У нас есть пока из чего печь хлеб! — наперебой кричали они.
Там, где действовали партизаны, оккупанты чувствовали себя не очень уверенно — отряд не позволял им безнаказанно разбойничать в районе, в иные селения враг вообще опасался заглядывать. Боялась партизан и местная полиция. Поэтому хлеб у здешних сельских жителей в ту зиму еще был. Откуда крестьянкам было знать, что мука, которая была у партизан, взята ими на мельнице, работающей на оккупантов. И Пузанов обратился к ним:
— Женщины! Родные! Это ваша мука. Немцы ограбили вас, мы отняли у них. А нам с собой лучше возить хлеб и сухари. А когда у нас не будет ни того, ни другого, то мы уверены, что вы всегда разделите с нами последний каравай.
Партизаны развезли мучные кули по дворам, а подводы нагружали печеным хлебом и сухарями.
На второй день в Кулемзино пришла группа Морозова. Командованию отряда стало известно, что во многих селах Шалыгинского района появились карательные части оккупантов. Вчера они вели разведку лесных хуторов. На одном из них группа Морозова столкнулась с дозором вражеской разведки и уничтожила его. В группе появились первые трофейные автоматы.
Дальше путь партизан лежал в деревню Акимовку. Остановились в центре, на окраинах выставили охранение. Сначала улица была пуста, но как только жители узнали, что прибыли партизаны, все пошли к ним. Первыми, конечно же, прибежали радостные, возбужденные ребятишки. С присущим им любопытством рассматривали бойцов, их вооружение и снаряжение.
— Дядя командир, а полицаи, значит, неправду говорили, что всех партизан еще осенью побили? — спросил Пузанова шустрый паренек лет десяти, с рыжими кудряшками, торчавшими из-под большой отцовской шапки.