— Командование решило назначить тебя, товарищ Гусев, помощником начальника штаба. Справишься?
— Благодарю за доверие. Если командование считает нужным поручить мне эту должность, то приложу все силы чтобы справиться, — ответил я.
— Тогда поздравляю. Пиши, начальник штаба, приказ и пойдем к командиру. Надо ему лично представить Гусева.
Сказав это, комиссар пожал мне руку, с ободряющей улыбкой посмотрел на меня.
— Будем работать вместе. Я рад, что теперь у меня будет помощник. — Черников тоже пожал мне руку.
В тот же день я сдал взвод и приступил к своим новым обязанностям. Черников передал мне полевую сумку с документами: регистрационный список личного состава отряда ведущийся в приспособленной для этого амбарной книге, краткий дневник боевых действий отряда в нетолстой аккуратной тетради с клеенчатой обложкой и книгу приказов, тоже похожую на бухгалтерский гроссбух:
— Эти документы держи при себе в любой обстановке. Это наша история для отчета перед партией и народом. Если не мы, то другие доложат и передадут эти документы куда следует.
В мое распоряжение поступила штабная санная подвода и пара рысистых лошадей. Управлял ими расторопный и хозяйственный ездовой Николай Фисенко, уже почтенного возраста партизан, вступивший в отряд в первые дни его организации, бывший колхозный конюх из села Михайловки Крупецкого района. Называли его просто и уважительно — дядя Коля.
Наше штабное хозяйство было невелико. В небольшом сундучке хранились трофейные топокарты 20-х годов 20-го столетия, с надписями на немецком и русском языках. В них не значились многие населенные пункты, дороги и мосты, построенные за последнее десятилетие. Но отечественных карт в отряде не было, поэтому приходилось довольствоваться тем, что удалось захватить у врага. В этом же сундучке находился небольшой запас винтовочных и автоматных патронов для командования и штаба. В вещевом солдатском мешке «НЗ» продуктов — сухари, сало, соль. Были еще овчинный тулуп и кожаное седло. Приняв документы и хозяйство штаба, я заглянул в отрядный список. В нем зарегистрировано уже более ста шестидесяти человек. Против некоторых фамилий стоят отметки: «Убит», «Не вернулся с задания» и тут же месяц и число. Из устных докладов командиров подразделений явствовало: личный состав отряда — 153 человека, на вооружении — девять отечественных и два трофейных пулемета, двадцать автоматов, сто шестьдесят винтовок и карабинов, боезапас — по шестьдесят патронов на каждого партизана.
8.
К середине марта 1942 года для партизан сложилась тяжелая обстановка. Противник сосредоточил вокруг Хинельского леса крупные карательные силы и блокировал партизан, а затем повел наступательные бои за прилегающие к лесу населенные пункты, удерживаемые нашими отрядами. Несмотря на большие потери, он усиливал натиск, вводя свежие войска. Наконец ему удалось замкнуть кольцо окружения.
Объединенное партизанское командование хинельской зоны назначило прорыв кольца окружения и переход отрядов в Брянский лес на 19 марта. Отражая атаки наступающего противника, партизаны одновременно скрытно вели подготовку к прорыву. В то время наш отряд оборонял поселок Водянку. Начальник штаба Черников и я проверили боеготовность подразделении, сократили обоз, раздав личному составу отряда половину запаса патронов и двухсуточный сухой паек — по четыреста граммов сухарей и по сто пятьдесят граммов сала на сутки. Освободившиеся подводы передали из хозчасти в основные подразделения для перевозки людей.
Вечером отряды имени Ворошилова № 1 и имени Чапаева сосредоточились в месте намеченного прорыва вражеского кольца, а в полночь, неожиданно для врага, ворвались в село Марчихина Буда. Внезапность нападения помогла нам разгромить вражеский гарнизон, численностью около батальона. Отряд Червонного района, следовавший за «ворошиловцами». и Севский отряд, шедший за «чапаевцами», тоже пошли в наступление, расширяя полосу прорыва, через которую теперь могли выходить отряды, окруженные противником в Хинельском лесу. Отряды Ковпака и Гудзенко в это время дрались с гитлеровцами на других направлениях. Они ушли из хинельской зоны последними.
Перейдя в южную часть Брянского леса, отряды разместились в прилегающих к ней селениях. Мы заняли село Голубовку.
Здесь, как и во всех лесных брянских селах, была создана группа самообороны — местное партизанское формирование.
На второй день командир, комиссар нашего отряда и я обходили подразделения. Идя по улице, мы обратили внимание на стройного молодого мужчину с наружностью, выдающую в нем кавказца. Он был в защитном армейском ватнике, перетянутом командирским ремнем, и в овечьей черной папахе. Делая выпады вперед, кавказец ловко показывал бойцам приемы штыкового боя. Он заметил приближавшихся военных, прекратил занятия, подойдя к нам, представился: