Неплохо поработали Мариана и Анатолий в этом городе. Но оставаться здесь дальше было нельзя.
Однако, как уйти, не привлекая внимания окружающих? Они объявили хозяевам, что отправляются в Като-вицы навестить родных. Была опасность, что немцы, не дождавшись врача Курца, пошлют за ним на квартиру. Но разведчики рассчитали, что пока их хватятся, они успеют уйти далеко. Квартиру решили закрыть, оставив все по-прежнему, чтобы ввести гитлеровцев в заблуждение относительно характера отлучки семьи врача.
Они простились с хозяевами, взяли свой небольшой багаж и отправились в путь.
- Мы не на долго, - сказала пани Ванде Мариана, - через неделю вернемся…
Все сошло хорошо. Однако на одной из станций, где разведчикам предстояло сделать пересадку на ченстоховский поезд, началась проверка багажа всех пассажиров. В чемодане Анатолия, под медицинскими инструментами, находилась рация. Мариана спряталась с этим чемоданом в туалетную комнату и там переждала проверку. Этот случай еще больше насторожил разведчиков. Им нельзя было показаться на вокзале с таким грузом.
- Я спрыгну, не доезжая станции, - предложил Анатолий. - Бросать рацию пока не будем.
Прыгать на ходу с поезда было рискованно, но другого выхода не оставалось. Так Анатолий совершил четыре “посадки” и, к счастью, они сходили благополучно. Мариана прибывала на вокзал, покупала билеты и шла навстречу Анатолию. Садились они каждый раз в вагон почти на ходу поезда.
Наконец, они отдалились от Кракова на несколько сот километров, неся с собой свой драгоценный груз - рацию.
Но дальше так ехать стало невозможно. Чем ближе они подвигались к фронту, тем чаще повторялись облавы уже не только на станциях, а и в поездах и просто на дорогах.
Тогда решили двигаться пешком. Мариана шла с мыслью: уже близко, еще несколько десятков километров, а там - свои. Но получилось иначе. Партизаны уже оставили указанный по рации район, и разведчиков никто не встретил. Как выяснилось позже, отряду пришлось срочно передислоцироваться.
Обессиленные и огорченные разведчики приняли решение закопать рацию и продвигаться к фронту. Они в последний раз связались с центром, сообщили свое решение.
- Перейдем фронт и лично доставим свежие данные. Там отдохнем как следует, - успокаивал Анатолий измученную усталостью Мариану.
И они двинулись на восток. В селах Мариана и Курц видели объявления, в которых говорилось, что за парашютиста или партизана, о которых будет сообщено в гестапо, назначаются большие премии. Сохранились на заборах объявления о поимке военнопленных, бежавших из краковского лагеря. Разведчики стали избегать сел, двигались большей частью по ночам, по бездорожью.
Голодные, разбитые, они еле шли, спотыкаясь на каждом шагу. Шоколад, взятый на дорогу, кончился. Туфли у Марианы изорвались. Камни и колючки в кровь изранили ноги.
По ночам выпадали осенние заморозки, стало холодно. Несколько раз они отваживались заходить в села, чтобы обменять последние вещи на продукты. Хлеба у разведчиков уже давно не было. Они пили сырые яйца, съедали по кусочку сливочного масла, которыми запаслись еще в Кракове.
- Не жадничай, заболеешь, - говорил Анатолий Мариане, отбирая у нее масло.
Так шли они по истоптанной фашистскими сапогами польской земле. Кругом лежали опустошенные, изрытые снарядами и бомбами поля. Мариана с болью в сердце замечала, заходя в село, как люди затравленно озираются.
“Когда? Когда наступит конец всему этому?” - читалось в их глазах.
А когда она предлагала какую-нибудь вещь взамен съестного, крестьяне совали что-нибудь в руку и отворачивались.
- Ничего им не мило, - говорила Мариана, возвращаясь в укрытие, где ее ждал Анатолий.
Разведчикам оставалось пройти последние, самые трудные полторы сотни километров. Гитлеровцы эвакуировали сюда гражданское население и усиленно строили укрепления. Однажды в лесу у глубокого рва Мариана и Анатолий наткнулись на сотни трупов. Это были убитые евреи. Дети, женщины, старики и старухи…
- Звери! Не пощадили ни старого, ни малого. - Мариана задохнулась от гнева и боли. В памяти возникла другая картина… Это было в первый день войны в Тирасполе. По улице шла длинная шеренга ребятишек. Девочки в коротеньких белых платьицах с большими бантами в волосах, мальчики в штанишках до колен, в белых рубашечках. Они держались за руки и с любопытством смотрели в небо, разыскивая самолеты, беззаботно щебетали. Взволнованная воспитательница торопила их, то одного, то другого брала на руки. И вот с неба, словно хищные коршуны, ринулись на детей самолеты с черными крестами на крыльях. Они летели так низко, что можно было разглядеть лица убийц. Не понимая, что происходит, дети заулыбались им навстречу. В ответ застрочила длинная пулеметная очередь…
Окровавленные, раненые, мертвые дети лежали в пыли… Прибежав вместе со студентами, Мариана подхватила на руки маленькую, с русыми кудряшками девочку. Она еще дышала. “Доктора!” - закричала Мариана не споим голосом.
От ее крика девочка на мгновение приоткрыла большие, ясные, как небо, глаза. Мариане показалось, что в этих невинных детских глазах звучит приказ: “Отомсти за нас!” И Мариана тогда в душе поклялась: “Мы отплатим за тебя!”
К ее ногам прижался маленький мальчик: “Тетя, почему они стреляют?”
- Они убийцы!
- Я хочу к маме, - громко заплакал мальчик, испуганно озираясь вокруг…
“Наверное, - думала Мариана, стоя на опушке польского леса, - и эти несчастные дети протягивали ручонки к матерям на виду у палачей”.
Слезы брызнули из ее глаз… Анатолий, как мог, успокаивал девушку, стараясь увести от этого страшного зрелища.
Едва разведчики вышли из леса, как их остановили немцы.
- Хальт! Ваши документы!
Они показали свои документы, из которых явствовало, что Янек Врацлав и Зося Врацлав, жители города Львова, эвакуированные в глубь Польши.
- Мы слышали, что где-то около Перемышля остановились наши родные, - ответил Анатолий-Янек на вопрос полицая. - Но мы, кажется, сбились с пути. Проше, панове, направить нас в Катовицы.
- Знаем мы таких беженцев! - злобно бросил полицай. В этих местах все полицейские были немцы и не доверяли никому.
Анатолия и Мариану втолкнули в машину и доставили в лагерь.
Выйдя из машины, разведчики взглянули друг на друга и одновременно еле заметно прикусили чуть высунутый язык. Это означало: ни при каких обстоятельствах не раскрывать своего подлинного лица. Они назвали фамилии в соответствии с имевшимися у них запасными документами. Немцы не могли придраться к них, ничего недозволенного у них не было обнаружено. Но то, что они оказались в прифронтовой полосе, в запретной зоне, само по себе уже было подозрительным.
В ЗАСТЕНКЕ ГЕСТАПО
Поместили их в старый барак, стоявший на окраине большого поселка. Барак был набит людьми, в основном женщинами. Из разговоров Мариана поняла, что они все шли по разным делам и, не зная о запретной зоне, попадали в нее. Гитлеровцы их ловили и отправляли в этом барак.
Мариана немного успокоилась. Она надеялась, что их отпустят или куда-нибудь выведут вместе с этими явно невиновными женщинами, а потом и бежать будет нетрудно. Но не тут-то было. В барак вошел немец, схватил Мариану за руку и толкнул к двери.
“Неужели Анатолий не выдержал?” - промелькнуло в ее голове. - Как же держать себя дальше?
Солдат проводил ее через двор и втолкнул в маленькую полуподвальную каморку. От сильного удара у Марианы потемнело в глазах, и она упала на цементный пол. Через несколько минут она очнулась, оглядела помещение. На разваленной плите увидела ломти хлеба и большой чем-то наполненный котел.