— Тина… перестань.
Я перестала. Рука, казалось, была выдернута из плечевого сустава. Я сжала челюсти от боли и кивнула. Лана сразу отпустила мою руку, заведённую за спину; она безжизненно повисла сбоку. Я попыталась поднять вторую руку, чтобы растереть плечо, но она всё ещё держала меня, прижимая к себе.
— Придурочная.
Я ненавидела её так сильно, как никого и никогда. Лана проигнорировала моё гневное обвинение.
— Что тут произошло, Тина? — спросила она. Я чувствовала тепло её дыхания около уха. — Одиннадцать лет назад тут что-то случилось. Что конкретно?
Я покачала головой.
— Ничего, — проговорила я и вновь попыталась высвободиться. — Послушай, это была плохая идея. Надо убираться отсюда.
Её хватка усилилась.
— Скажи мне. Что произошло, когда ты была тут в прошлый раз?
— Я не знаю. Прошу тебя… отпусти меня.
Дрожь стала сотрясать всё моё тело, с головы до ног, и самое странное — я не знала, почему. Мне казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.
Наверное, Лана почувствовала его биение, так как её хватка ослабла, превратившись в поддержку и утешительные объятия. Я продолжала сопротивляться. Я больше не доверяла ей. Это она была во всём виновата.
— Куда ты пойдёшь, Тина? Подумай хорошо. Ты ведь не можешь просто продираться сквозь заросли, не зная пути. В конце концов ты заблудишься либо поранишься.
— Я рискну.
— Я не могу позволить тебе так рисковать.
— Боже, да кто умер и сделал тебя Джованной Уэйн?
Она не потрудилась ответить. Я подумала — как же странно, что ещё прошлой ночью мы занимались любовью и, возможно, думали о чём-то большем. Всё изменилось за сутки. Расслабившись, я опёрлась на неё.
— Лана… я не помню.
— Да ну, блядь.
Я безнадёжно покачала головой. Лана же просто ждала, словно у нас было много времени.
Наконец, я заговорила, так тихо, что ей пришлось склониться ко мне:
— На земле было много костей… словно ковёр из ореховых скорлупок или ракушек. Словно галька на берегу. Разбитые черепа животных и… людей. Я знаю, что они были…
— Всё хорошо, — сказала Лана и обняла меня крепче.
— Я подобрала кусочек челюсти. Было видно места, где… должны были быть зубы.
Я сглотнула.
— Рикки хотела попробовать залезть в дом через одно из выбитых окон. Мы подкрались к стене дома.
Я глубоко вздохнула, пытаясь контролировать себя.
— Мы приблизились к окну, заглянули внутрь, и… вдруг увидели, что там стоит мужик.
— В доме?
Я кивнула.
— Он просто смотрел на нас. Прямо на нас. А мы смотрели на него, застыв на месте. Как пара кроликов. А затем он поднял руку, будто помахав нам в знак приветствия.
Мой голос сорвался.
— Рука показалась мне совсем чёрной. Он прижал её к стеклу… и там остался кровавый отпечаток.
Голос совсем пропал, словно мне не хватало кислорода, хотя именно так я себя и чувствовала. Я в ужасе посмотрела на Лану.
— Что вы сделали после? — сипло спросила она.
— Мужик отвернулся от окна… и мы убежали.
Тёмный лес моей памяти расступился и поглотил меня. Мы, напуганные до полусмерти, продирались сквозь колючий кустарник, проползали там, где не могли пройти, бежали вслепую, пока ночь опускалась на верхушки деревьев — и всё это время зная, что он где-то там, позади…
— Что произошло, когда вы добрались домой? — спросила Лана так спокойно, что её слова прозвучали как оплеуха.
Я открыла рот, но не могла вспомнить слов.
— Вы добрались домой невредимыми, — напомнила Лана. — Что произошло после?
— Ничего.
Она выпустила меня из объятий.
— Вы никому не сказали?
Я покачала головой, массажируя повреждённое плечо. На лице Ланы отразилось непонимание.
— Мы были напуганы. Он видел нас. Мы думали, что он может придти за нами.
— Тогда почему же вы не сказали родителям?
— Рикки… нам нельзя было ходить в лес. Её мать сказала, что накажет её, если она опять туда пойдёт. Мы не знали, что делать. Мы думали, нам никто не поверит. К тому же, мы вряд ли смогли бы привести их к дому. В тот день мы очень долго блуждали. Я даже не знаю, что нам помогло выбраться.
Удача. И тот факт, что мы были маленькими и могли пробраться через заросли в тех местах, где не мог пройти наш преследователь. Но в основном — удача.
— Мои родители приехали следующим днём. Меня забрали домой, и… всё стало казаться мне сном. Я убедила себя, что мы всё навоображали.
Лана ничего не ответила. Я прочла осуждение в её молчании.
— Мы позволили ему убивать дальше, да? — угрюмо спросила я. — Все исчезнувшие после этого… это наша вина.