В тюрьме Афьонкарахисара заключенные при свете
ночников налавливали полные горсти блох и нанизывали их на
нитку, как бусы. В застенках Диарбакырской крепости нам
причиняли много хлопот скорпионы в 15 — 20 сантиметров
длиной.
В Анкаре новая городская тюрьма построена рядом с
кладбищем Джебеджи. Одиночки — это гробы из железобетона.
Рядом с изголовьем привинченной к стене койки — параша.
Сырость пронизывает до костей. Крысы до того нахальны, что
вырывают из рук хлеб. Кемалисты хвастают, что турецкая
столичная тюрьма не уступает американскому застенку «Синг-
синг».
Город Мардин стоит на горе. Тюрьма там на сорок
ступеней уходит под землю. Когда-то здесь была войсковая
конюшня. Одиночки здесь — это железные клетки, под ними течет
вода. Мы видели, как в этих клетках угасают курдские и
арабские юноши.
Измирская тюрьма находится в одном из оживленных
районов на пути к рабочим кварталам города. Камеры в ней рас-
полагаются одна против другой. Между ними длинный коридор
с железной решеткой вместо крыши. Я сидел там в камере
№ 12. Голый цементный пол. В середине железной двери
«глазок» величиной с кулак. Только через него и попадает в
камеру дневной свет. Из щели под порогом стаями выползают
муравьи. Тогда в этих камерах сидело 55 закованных в
кандалы коммунистов. Каждый вечер, когда по дороге за
тюрьмой возвращались с заводов рабочие, мы, припав к отверстиям
«глазков», пели «Интернационал». Наши голоса, поднимаясь
над тюремными корпусами, летели на волю. Сержант
жандармерии, тряся толстым, как винная бочка, брюхом, кричал,
заикаясь от злобы:
— Вот я вам покажу!
Часовые рассказывали, что прохожие останавливаются и
слушают наше пение.
Кемалистам мало 460 тюрем. Они строят еще и еще.
Турецкие фашисты похваляются, что новая тюрьма в Зонгулдаке —
в одном из крупнейших рабочих центров страны — по своей
«эффективности» превзойдет даже крепость Бодрума,
расположенную на скалистом полуострове, где в окна камер хлещут
морские валы.
Почти в каждом селе кемалисты построили жандармский
участок, в то время как в 23 тысячах из 38 тысяч турецких
деревень нет даже начальной школы. Вся Турция превращена
в тюрьму для народа. Из Италии экспортирован фашистский
уголовный кодекс, из гитлеровской Германии — методы
гестапо, из Америки — провокационные методы удушения свободы
и движения сторонников мира.
Многие турецкие коммунисты были брошены в тюрьмы
безусыми юношами, а выходили седобородыми стариками.
Имена коммунистов, просидевших в тюрьме 15—20 лет,
составили бы огромный список. Сотни коммунистов провели долгие
годы жизни, скитаясь по этапам из тюрьмы в тюрьму, из
ссылки в ссылку.
С начала второй мировой войны и по сей день коммунистов,
патриотов судят только в закрытых гарнизонных судах и
специальных военных трибуналах. Видя, что-борьба народа за
демократию усиливается, кемалисты проводят через меджлис
новые драконовские законы со скоростью экспресса. Один из
фашистских главарей, Арваз, выступая в меджлисе, кричит:
— По ночам мы не можем сомкнуть глаз! Нам снятся
красные. Мы требуем еще более суровых законов. Мы должны
уничтожать коммунистов, как это делал Гитлер!..
Да, велик ваш страх, велика ваша злоба. Но вы не можете
разрушить фабрик виселицами! Вы не можете уничтожить
рабочий класс! Вы не можете «отменить» коммунистическую
партию!
Всякий раз, когда газета и листовки компартии получают
широкое распространение в народе, американизированные
депутаты в меджлисе, купленные за доллары министры и
журналисты вопят: «Левые неистовствуют!», «Красная пятая
колонна!», «Агенты Коминформа!». Но турецкие реакционеры
боятся даже назвать по имени Коммунистическую партию
Турции.
Зато, как только попадаешь в лапы полиции или
предстаешь перед судом военного трибунала, все оборачивается
по-иному.
В полиции и военных трибуналах арестованным
коммунистам тычут в нос как вещественные доказательства их
деятельности газеты, издаваемые в подполье, распространяемые в
народе прокламации. Газеты и журналы компартии: «Пламя»,
«Большевик», «Коммунист», «Единство», «Батрак», «Труд»,—
подшитые в сотни дел, путешествуют вместе с закован-
ными в кандалы коммунистами из охранки в прокуратуру,
из прокуратуры в полицию, из полиции в военные
трибуналы.
«Красный Стамбул», «Красный Эскишехир», «Красный
Измир», «Красный Самсун», «Шахтер», «Рудокоп»! На сколько
тысяч лет тюрьмы и каторги были осуждены эти газеты вместе
с членами нашей партии?!
Сыщики, полицейские, провокаторы уже 20 лет охотятся за
центральным органом партии - газетой «Орак-чекич» («Серп и
46
молот»). Сколько наших товарищей, героев, таких, как моряк
Мухаррем, отдали жизнь, защищая «Орак-чекич»!
После каждой облавы на коммунистов министерство
внутренних дел Турции передает для печати штампованные
сообщения: «От коммунистических организаций в Турции не
осталось и следа». Но проходит немного времени, и писаки с
улицы Анкары снова поднимают вой: «Коммунисты...
Красные...» В меджлисе маршаллизованные депутаты образуют
«Комиссию по борьбе с коммунизмом», издается закон
«О борьбе с левыми течениями». Поощряются фашистские
хулиганские банды пантюркистов, устраивающих погромные
манифестации.
Но шила в мешке не утаишь. Время от времени
волей-неволей антинародным правящим кругам приходится делать
вынужденные признания. «Коммунистическая партия пустила
в Турции глубокие корни... Во главе тех, кто требует свободы
и демократии, вы видите коммунистов!»,- пишет газета
«Улус».
Даже кемалисты, которые клевещут на нас, называя нас
«импортным товаром», вынуждены признать, что
Коммунистическая партия Турции стоит во главе борьбы народа за мир,
демократию и национальную независимость. Именно это и
пугает их больше всего.
Есть такой генерал Тыназтепе. Это типичный фашист по
своим убеждениям и делам. Вот что писал он в одном из
своих донесений, когда был генерал-губернатором Стамбула:
«Происходившие в течение долгих лет в турецких
военных судах и трибуналах политические процессы — это, по
существу, процессы над Коммунистической партией Турции и
ее Центральным комитетом... Теперь эта партия зовет народ
на борьбу против американцев. В своих листовках,
распространяемых в народе, она заявляет: «Анкарское
правительство продало независимость страны за долларовую подачку».
Вр<аги турецкого народа в своих секретных рапортах и
донесениях признают то, о чем боятся сказать открыто. Они
вынуждены считаться с деятельностью партии, которую они
хотят задавить своими фашистскими законами. Солнце
глиной не замажешь!
И тридцать лет коммунисты Турции перед лицом врага в
судах и военных трибуналах, в тюрьмах и застенках полиции,
как клятву, повторяют последние слова своего товарища Месу-
да, сказанные им перед казнью в 1920 году:
- Да здравствует Коммунистическая партия Турции!
ИДТИ ВО ГЛАВЕ!
В тюрьме появился новый заключенный. Он стоит на
дворике и, как горная коза, пугливо оглядывается по сторонам.
У него такой вид, словно каждую секунду он ждет нападения.
По-турецки парень не понимает ни слова. Это лаз из Арди-