Лиззи сделала еще глоток. Она раскраснелась и замечательно похорошела. Видно, ей было полезно поделиться своей тайной заботой. Она вздохнула и с улыбкой произнесла:
— Какая же я эгоистка! Простите меня, пожалуйста… Все мои проблемы не стоят выеденного яйца, и вообще, я так разоткровенничалась… Это очень нехорошо с моей стороны. Карстен, я кажется опьянела!..
* * *
Через час мы собрались уходить, а Лиззи осталась. Карстен был трогательно нежен и, думаю, ей хотелось поговорить с ним наедине.
— Кажется, наш писатель весьма заинтересован рассказами милой малютки, снисходительно улыбаясь, заметил Танкред по дороге домой. — По-видимому, он надеется на интересный материал. Этот Пале, должно быть, и впрямь редкий зверь. На месте Йерна я назвал бы рассказ «Тайна старого чердака».
Эбба взглянула на Монику, и обе женщины расхохотались.
— Танкред! — воскликнула Эбба. — Какой же ты все-таки милый! Нет, дорогой, новое произведение нашего писателя будет называться «Треугольник» I А Моника добавила:
— И это будет не рассказ, а роман!
Надо признать, для меня это дамское наблюдение оказалось не меньшей неожиданностью, чем для Танкреда. Мы переглянулись, пожали плечами и, как мне кажется, подумали об одном и том же: «Ах, эти женщины! Вечно им мерещится любовь…» Через некоторое время Танкред сказал:
— Наверное, я плохой психолог, но не в том суть… По правде говоря, мне бы очень хотелось познакомиться с господином Пале. Его ночные бдения на чердаке выглядят весьма интригующе.
— Возможно, он предается там юношескому пороку, — проговорила Эбба с серьезным видом.
— Да! И держит там самую большую порнографическую библиотеку Норвегии! — весело поддержала Моника, — Я же говорю: он противный!
Танкред сорвал травинку и, пожевав ее, выбросил:
— Нет, этот таинственный иностранец меня определенно интересует. Бог его знает, не связан ли он каким-то образом с тем, что происходит в «пиратском гнезде»? Арне купил дом в феврале, а Пале появился весной… Да, непременно нужно как-то проникнуть на этот чердачок. Непременно! Но как? Вот премудрость, которая не снилась гамлетовским мудрецам…
* * *
Вечером мы все собрались в гостиной. Йерн пришел к нам, отвечая визитом на визит, и Арне возвратился из Лиллезунда. После ужина мы решили сыграть в карты. Остановились на покере. Хозяин дома принес виски и содовую, и мы углубились в благородную азартную игру.
О лимите не договаривались, но поначалу ставки были маленькие, и все играли осторожно. Потом Арне попытался пару раз вздуть ставки, но, как выяснилось, он блефовал. Выигрывал Йерн, он сгребал свои выигрыши с важной ухмылкой всезнайки.
Арне продолжал проигрывать. Ему постоянно не везло, но он не бросал игры. И блефовал все грубее и заметнее. «Забавно, — подумалось мне, — как он слаб в покере. Я бы скорее предположил обратное…»
Снова сдали карты. На этот раз у меня было два короля. Я прикупил три карты и получил еще короля.
— Сколько тебе карт, Арне?
— Ни одной.
Арне глядел на нас сфинксом. Боже, неужели он думает нас убедить, будто у него эдак сразу «стрит» или «флеш»? Знаем мы эти штучки! Я сказал, что готов открыть карты, предложив десять крон. Эта партия должна была стать моей.
— Ставлю на пятьдесят больше, — твердо сказал Арне и подвинул через стол кучу жетонов. Остальные спасовали.
— Ты у нас человек богатый, — сказал я. — Что тебе стоит потерять пару-другую зелененьких… Еще пятьдесят, господин директор!
— И еще сто.
Его ответ последовал незамедлительно. Кучка жетонов на столе превратилась в пирамиду Хеопса.
— Я хочу посмотреть! — категорически потребовал я. — Я абсолютно уверен: двух «двоек» у тебя нет! Если опять блефуешь, я тебя заранее прощаю. Можешь тогда не «вскрываться». Капитулируй, мой дорогой, и получишь пять крон в утешение!
Исполненным достоинства жестом Арне выложил на стол четыре карты. Это были валет, девятка, восьмерка и семерка бубен.
— Удвоим? — спросил он.
Я посмотрел ему в глаза. По-моему, он судорожно пытался сохранить хорошую мину, как неуклюжий «медвежатник» пытается изображать элегантного Арсена Люпена, когда его застукали перед вскрытым сейфом. Подобные предложения, кстати, почти всегда свидетельствуют о слабости игрока.
— Удвоим! — заявил я. — Ну, Арне, теперь держись! Выкладывай последнюю. У меня три короля.
С широчайшей ласковой улыбкой он выложил на стол десятку треф.
Да! Это был блистательный разгром! Мастерски проведенный удар психологически подготовленный и подогретый целой серией обманных маневров. Директор компании «Мексикан Ойл лимитед», без сомнения, умел играть в покер. А мне, дураку, надо впредь серьезнее относиться к безобидной игре для малолеток. За несколько минут я проиграл сумму, которую средний норвежский служащий получает за два месяца работы.
Арне собрал карты.
— Ну что ж, — сказал он, — а теперь предлагаю новую игру! Новую азартную игру! И ставкой будут не деньги, а… нервы!
— Арне, это нечестно! — возразил я. — Ты меня разорил и отказываешь мне в реванше…
— Насчет своих финансов можешь не волноваться! — Арне взял новую бутылку виски, налил всем и сделал большой, полновесный глоток, — Твой проигрыш будем считать скромным авансом, а остальное за мной, в день получки… Нет, сейчас мы с вами сыграем в другую игру. Только вот нашим дамам я, к сожалению, вынужден заявить: на сей раз мы играем без вас. Я не противник эмансипации, как вы знаете, но есть еще на нашей старушке-Земле белые пятна, есть еще заповедные уголки, где мужчины остаются мужчинами и где ценится воинская доблесть!.. Пью за Джека Лондона!
Он выражался высокопарно — верный знак того, что алкоголь прибрал его к рукам. В подобном шекспировском настроении он обычно приступал к сценическим эффектам. Я насторожился. Выдерживая актерскую паузу, Арне встал и подошел к камину; камин, кстати, был облицован чудесными голландскими изразцами с изображением маленьких ветряных мельниц.
— Ну, скажи толком, что за игра? — не вытерпела Эбба. — И почему это нам, девочкам, нельзя в нее играть?
Арне повернулся к нам лицом, теперь он оперся спиной о каминную полку и засунул руки в карманы:
— Вам, девочкам, нельзя потому, что это опасно. Тут надо иметь стальные мускулы и железные нервы… Нас четверо здоровых мужиков, наши нервы и мускулы, по-моему, в полном порядке. И вот, я предлагаю: пусть каждый получит свой шанс разобраться, что же происходит в этом доме. Нам известно, что призрак предпочитает желтую комнату. Предлагаю: пусть каждый проведет в этой комнате одну ночь. Поодиночке.
— Зачем поодиночке? — воскликнул я. — Можно устроиться там всем вместе! Это же было бы…
— Безопаснее, да? Разумеется, друг мой Пауль, разумеется. Однако вряд ли мы тогда что-нибудь увидим. Насколько я знаю, привидения не любят больших сборищ. Они боятся, что кто-то, смеху ради, пощупает саван или сунет им палец в глаз, да мало ли что? Короче, я считаю: лишь действуя поодиночке, мы действительно имеем шанс схватить врага за хвост. Ну и к тому же чисто спортивный интерес. Я ведь сказал: предлагаю игру, состязание нервов!
— По-моему, идея превосходная! — поддержал его Йерн. — Пора уже подойти к делу серьезно. И вам, материалистам, пора бы сокрушить ваши железобетонные устои.
— Ты полагаешь, Арне, мы должны вступить в схватку с пиратским капитаном безоружными? — спросил Танкред. — Вооружив, так сказать, сердце мужеством? Или ты намерен экипировать нас святым распятием?
— Нет, я думаю, небольшой «браунинг» окажется уместнее. У меня есть пистолет. Можно его положить на тумбочку или под подушку. Годится? Ну, что, играем? Тогда, господа, предлагаю определить очередность.
Но тут запротестовала Эбба:
— Нет, я совершенно не понимаю, почему вы тогда исключаете меня? Я стреляю не хуже вас, у меня призы по стрельбе из пистолета, и уж во всяком случае я не боюсь никаких пиратов! Я категорически настаиваю…