— Что? — Взбешенный Чарльз повернулся к Констанции.
— Моя племянница Мари Кларисса умерла в приюте от тоски и одиночества, пока ее сестру таскали по судам по обвинению в убийстве. Но она в моей книге существенной роли не играет. Хватит о ней.
— Вот же она сидит! — Чарльз махнул рукой в мою сторону, лицо его налилось кровью.
— Молодой человек! — Дядя Джулиан отложил карандаш и развернулся к Чарльзу. — Я, по-моему, указывал вам на важность моей работы. Но вы продолжаете мне мешать. С меня довольно. Замолчите или выйдите вон!
Я хохотала без удержу, даже Констанция улыбалась. Чарльз оторопело глядел на дядю Джулиана, а тот, повернувшись к бумагам, ворчал себе под нос:
— Невоспитанный, бесцеремонный щенок… Констанция?
— Что, дядя Джулиан?
— Он вообще слишком много на себя берет. Когда он уезжает?
— Никуда я не уезжаю, — произнес Чарльз. — Я остаюсь здесь.
— Это невозможно, — сказал дядя Джулиан. — У нас нет места. Констанция?
— Что, дядя Джулиан?
— Сделай мне на обед отбивную. Маленькую, в меру прожаренную. С грибами.
— Хорошо. — Констанция воспрянула духом. — Пора приниматься за обед. — И она с облегчением смела со стола мусор и палки, которые Чарльз притащил из комнаты, собрала в бумажный пакет и выбросила в мусорный бачок, потом вернулась к столу с тряпкой и вытерла его до блеска. Чарльз глядел то на нее, то на меня, то на дядю Джулиана. Совершенно сбитый с толку, он не знал, как себя вести, не верил ни глазам, ни ушам своим, а я ликовала, глядя на первые судороги попавшего в сети демона, и страшно гордилась дядей Джулианом, Констанция улыбнулась Чарльзу — от радости, что никто больше не кричит; плакать она уже не будет; она, видно, тоже почувствовала, как демон тщится вырваться из сетей, и сказала:
— Чарльз, ты устал, наверное. Пойди, отдохни до обеда.
— Где прикажешь отдыхать? — Чарльз был еще ох как зол. — Я с места не двинусь, пока мы не разберемся с этой девицей.
— С Маркисой? А что тут разбираться? Я же сказала, что вычищу комнату.
— Ты что — не собираешься ее наказывать?
— Меня наказывать?! — Я вскочила на пороге, дрожа от ненависти. — Меня наказывать? Отправите спать без ужина?
И я побежала. Я бежала, покуда не оказалась на поляне, в высокой-высокой траве — по самую макушку, здесь меня не найти… Но Иона меня все-таки отыскал и сел возле; трава надежно хранила нас от чужих глаз.
Я просидела так очень долго, но наконец встала; я знала, куда идти. Пойду в беседку. Последние шесть лет и близко к ней не подходила, но Чарльз испоганил все вокруг, только беседка осталась нетронутой. Иона за мной не пойдет, ему там не нравится; увидев, что я сворачиваю на заросшую тропинку к беседке, он пошел своей дорогой, словно у него возникло вдруг неотложное дело, а со мной он встретится позже. Беседка, помнится, никому особенно не нравилась. Папа собирался повернуть сюда русло протоки и устроить водопадик, но что-то неладное случилось с деревом, камнем и краской, и беседка не удалась. Мама однажды увидела на пороге крысу, и ничем с той поры ее было туда не завлечь, а раз не ходила мама — не ходил никто.
Возле беседки я охранных сокровищ не закапывала. Земля вокруг черная, сырая, в такой земле и лежать-то неуютно. Деревья обступали беседку со всех сторон, нижние ветви теснили стены, а кроны тяжело дышали на крыше; несчастные цветы, некогда посаженные здесь, либо погибли, либо одичали, разрослись — безмерно и безвкусно.
Дойдя до беседки, я остановилась: все-таки уродливее сооружения я не встречала; вспомнилось, как мама всерьез просила ее сжечь.
Внутри сыро и темно. На каменном полу сидеть неприятно, но больше негде; когда-то здесь были стулья и, кажется, даже столик, но их не то унесли, не то они просто сгнили. Я устроилась на полу, а остальных мысленно рассадила вокруг обеденного стола. Папу с мамой друг против друга. Дядю Джулиана справа от мамы, а брата Томаса — слева; возле папы — тетю Дороти и Констанцию. Сама я уселась между Констанцией и дядей Джулианом — на свое собственное законное место. И стала вслушиваться в их беседу.
— … купить книгу для Мари Клариссы. Люси, пора купить ей новую книгу.
— Мари Кларисса получит все, что захочет, дорогой. Наша возлюбленная дочь получит все, что только пожелает.
— Констанция, у твоей сестры нет масла. Положи скорей.
— Мари Кларисса, мы тебя очень любим.
— Тебя никогда не будут наказывать. Люси, проследи, чтобы Мари Клариссу, нашу самую любимую дочь, никто никогда не наказывал.
— Мари Кларисса не способна на скверные поступки, и наказывать ее не за что.