Он представил себе Лили и Мичи. У Лили светлая аура с желтоватыми бликами, с жёлтой тенью и рефлексом; она обаятельна и игрива; находчива, полна мыслей и чувств. А Мичи – это нечто с искристой зеленой аурой без тени и рефлекса, она чиста, как небо, чиста, как свет. Её естество излучает добро, позитив и радость. Безграничную любовь. Она – зарождение света и её скорость.
[Но его слепое пятно упорно не может заметить ее свет].
А Генджи – это что-то тёмно-фиолетовое, что-то странно жуткое и глубокое, он полон тайн и предчувствий. В его объятиях трупы, а в руках кости. И даже имя фальшивка.
Мацумура услышал стук входной двери – вернулась мама из магазина.
– О Господи, ну когда же ты все это уберёшь? – воскликнула она, раздеваясь в прихожей.
– Извини, мам, но сегодня у меня другие планы.
Ёсико несколько помедлила с ответом и аккуратно вошла в гостиную.
– Опять свидание? – настороженно спросила она,
– Свидание? С чего ты взяла? – Хидео подхватил сумки и понёс на кухню.
Мама застенчиво отмахнулась, весело хохотнув:
– Я все о тебе знаю. Даже того, чего ты о себе сам не знаешь.
Хидео проводил её взглядом, а потом встрепенулся. В сознании всплыла уничтоженная манга, и ещё ужасы страшнее тех, которые его мать уже совершала.
– Мама, сможешь сегодня поужинать без меня? – просто сказал он.
– Я ужинаю без тебя уже неделю. Ничего, я привыкла.
В её тоне не было ни упрека, ни давления на жалость. Лишь только тихая грусть и смирение.
Парня напрягало явно напускное спокойствие матери, но уличить её в притворстве он был не в силах. Ему казалось, что если он посмеет даже намекнуть на ложь в поведении Ёсико, её и так хрупкое душевное равновесие с треском расколется, и наружу выйдет неконтролируемая злость.
– Иди, Хидео, я разрешаю, – резко подала голос мать.
Мацумура кивнул, и поспешил к себе.
※※※
Хидео заранее остановился возле дома Генджи, чтобы подождать его.
Но из дома, как назло, никто не выходил. Минут через десять Мацумура начал серьёзно нервничать. За это время он отправил десяток сообщений и не получил ни одного ответа.
Потом всё-таки решился зайти к другу домой, но дверь оказалась закрытой [снаружи или изнутри?] и парень, чертыхаясь, пошёл один.
Прохаживаясь мимо всех этих цветных вывесок и ярких плакатов, Мацумура заметил, как люди серьёзно настроены попасть домой. Их не привлекала музыка, не веселили другие люди. Они с каменными лицами протискивались сквозь толпу и мечтали поскорее выспаться дома.
Хидео понимал их отчасти. Его тоже не прельщали эти многолюдные места и большие мероприятия; море цвета и звука действовало скорее на нервы, чем на чувства; да и весь этот шум, постоянное движение и теснота давали какую-то отталкивающую реакцию.
Но впереди замаячила вывеска тематического кафе «Мизуми». Возле него в одной кофточке стояла продрогшая Мичи, она то и дело дышала на руки и тёрла ими плечи.
– Привет, – сказал он, подходя к ней ближе.
Мичи окинула его оценивающим взглядом, а потом пробормотала:
– Привет, и пошли скорее внутрь.
Войдя в кафе, парень не мог не отметить его оригинальность и изящество: всё было в приятных пастельных тонах, а плакаты и вывески горели неярким неоном. Здесь играла приятная музыка, не слишком громкая, и не слишком мрачная.
– Ритм-энд-блюз, – пробормотал парень, вслушиваясь в голос певца.
– Что? – обернулась Мичи.
– Да так, ничего.
Мичи, заметив кого-то, помахала рукой и двинулась немного влево, одновременно что-то говоря парню.
– Я позвала всех, кого более-менее знаю. В основном, это мои приятели из клубов по интересам, но ты тоже ими проникнешься, я уверена. Знаешь, меня немного волнует одна девушка, которую я тоже пригласила…
Хидео слушал ее вполуха, его внимание почти целиком завладела сидящая за столиком Лили. Она держалась как-то отстраненно от остальных участников этих посиделок, но держалась даже с некоторым достоинством, присущим только её натуре. Хидео едва удержался, чтобы не улыбнуться ей.
Мичи подвела парня к столику и радостно поздоровалась со всеми.
Хидео совсем по-другому представлял себе этих людей, отчасти потому, что они не соответствовали тем хобби, которые себе выбрали. Таким образом, вместо коренастой и хорошо сложенной девушки Фумико Ёсикава была толстовата и явно глупа; Цутому Ито выглядел обычным парнем, без очков и зажатости, лишь только бегающий взгляд и постоянное молчание выдавали в нем фигуру застенчивую и скромную; Сабуро Араи и Аюми Нагаи были почти схожи внешне, словно близнецы: Сабуро имел светлые длинные волосы, затянутые в хвост, – а Аюми носила цвет волос на несколько тонов темнее, но тем не менее, ее волосы тоже были очень длинные, а еще они оба носили очки почти одинаковой формы в красной оправе. Теперь Хидео понял, что подразумевалось под «они пара и всегда вместе».
Мичи весело болтала с Фумико, которая открыто просила называть её не иначе как «Фуми-тян», что было весьма своеобразно. Но Хидео не нужно было два раза объяснять, и он с легкостью влился в этот разномастный коллектив.
Парень поставил себе задачей разговорить Цутому, поэтому на протяжении всего вечера старался разговаривать только с ним. Одновременно с этим поглядывал на Лили, которая всё так же сидела, будто в стороне и лишь наблюдала за идущим разговором. Хидео иногда пересекался с ней взглядом, и тогда она своими глазами ясно давала понять, что заводить с ней разговор не стоит.
Цутому Ито вскоре охотно пошёл на разговор, да так охотно, что даже сама Хамада удивилась и одаривала эту пару любопытными взглядами. Фуми-тян всячески пыталась показать, что Мацумура ей симпатичен, и она была бы не прочь познакомиться с ним поближе. Но, сам парень этих знаков внимания будто бы не замечал. Его интересовала лишь замкнутая Лили, несговорчивый Цутому, и милая Мичи.
Да, на неё он тоже частенько бросал свои взгляды. Она же словно знала, когда и в какой именно момент он на неё смотрит, и улыбалась ему. Когда же еда была съедена, а напитки выпиты, постепенно люди стали расходиться по домам. Первым ушёл Цутому, ибо ему всегда надо было приходить домой к девяти и не часом позже.
Хидео стало не с кем болтать, и он плавно влился в разговор Мичи и Фуми-тян, которые рьяно отстаивали свою точку зрения в споре с Араи и Нагаи, которые всегда были на одной стороне.
– Носить розовую одежду – странно как минимум, – сказал Сабуро, прожигая взглядом Мичи.
Но той было море по колено, и она всячески оспаривала выпады противника:
– Если бы это было странно, её бы никто не носил. А так, посмотри, сколько людей находят свое призвание в розовом. Художники, модели…
– Призвание? В розовом?! Ну, нет, здесь ты точно не права. Розовый цвет слишком прост и примитивен. Нет в нем тех оттенков, которые бы цепляли глаз.
– Я не понимаю, к чему весь этот спор на бессмысленной основе? – спросил Мацумура, вклиниваясь в диалог.
Ему было непонятно, почему розовый цвет стал вдруг основной темой разговора. Мичи, как ему показалось, невесело усмехнулась. Весь её вид выражал предчувствие драки.
– Просто они заявляют, что парни не могут носить розовую одежду только потому, что они – парни, – воскликнула Фумико недовольно.
– Ну, каждый имеет право носить то, что хочет. И что за примитивные темы для спора? Неужели нельзя устроить дискуссию на другую тему? – сказал Хидео надменно.
Все на пару секунд притихли, обдумывая предложение. Хидео взглянул на Мичи, а та, в свою очередь, смотрела на Мацумуру. Теперь от её усмешки не осталось и следа. Её вид был удивлённый, нет, даже испуганный. Неужели это он так её напугал?