Внезапно Рокэ до боли сжала плечи Хидео, и он вздрогнул. Разум моментально очистился, а мысли умолкли.
– Ты[точно]в порядке? – она сказала это медленно и внятно.
Если бы её слова были визуально видны, они горели бы красным. Хидео зачем-то представил в своей голове эти буквы, которые расползались в разные стороны, которые нещадно глючили и рассыпались в пиксельную пыль. А вокруг шум как в телевизоре.
Хидео пытался абстрагироваться от мира, но видимо, сделал это в неподходящем месте, потому что здесь, в школе, каждый второй намеревался вытащить его из собственных закоулков мозга.
Возглас чего-то странного спас Хидео от пощёчины.
Происходили действительно странные вещи. Он словно оказался во сне, но всё было более чем реально. Это наводило на мысль, что что-то тут не так.
– Да чего тебе надо?! – воскликнул он, отскакивая.
Лили готова была разодрать ему лицо, и держалась из последних сил.
– Я тут тебе важные вещи рассказываю, – пробормотала она.
От тех смешанных мыслей не осталось и следа.
– Прости, я задумался.
– Ты был словно в трансе.
Вздох.
– Я знаю.
Лили вытянула его за собой, и он встал с лавочки, на которой сидел. Пошел за ней, еще не до конца понимая, что происходит.
Они двинулись вдоль аллеи, усыпанной кустами, и Хидео постепенно приходил в себя. Всё-таки, отказ девушки – это было не так уж и плохо. Переживет. Сколько в своей жизни он уже переживал такое? Очень много, сложно так вот с ходу сосчитать.
[Но отказа Мичи ты не переживёшь].
– Так что ты хотела мне сказать, Рокэ-сан? – спросил Хидео.
Лили проговорила:
– По поводу Хамады-тян.
Повисла недоумевающая пауза. Теперь, что бы ни сказала Лили, Хидео будет слушать её с двойным вниманием.
– А что с ней? – наконец, подал голос он, когда молчание затянулось.
– Тебе она нравится? – не шевельнув ни единым мускулом лица, спросила девушка.
Хидео окаменел бы, если б мог.
– С каких пор тебе стало это интересно?
Лили фыркнула.
– Ровно с тех самых, как ты призналсямне.
Это было резонно.
– Ты мне отказала. Я вправе делать всё, что хочу.
«Я ошибался на твой счёт».
– Это, конечно, да. Но не значит ли это, что ты был не искренен со мной?
Хидео хотелось обругать себя, обругать её, всех обругать за все ситуации, в которые он сейчас попадает.
– Я был. Тогда.
Это не прозвучало убедительно.
– Прости, я, видимо, ещё не разобрался в себе.
Лили вновь фыркнула и отвернулась от него.
– Ты так и не ответил. Тебе нравится Мичи?
«Боже, да тебе какое дело?» – хотелось крикнуть ему.
Но вместо этого он просто замолчал.
– Я так и думала, – прошептала Рокэ и пафосно помахала парню рукой.
Тот стоял в оцепенении.
Лили только что сейчас проявила… ревность? Нет, скорее обиду, ведь в словах её не было никакого намека на её чувства. Но интонация говорила совершенно иное. Возможно, что Хидео это всё в сотый раз мерещится, но этот её взгляд… движения… это всё тоже просто померещилось?
Парень мог бы думать об этом ещё некоторое время, но мысли о встрече с Мичи вновь заполнили его.
2
Он шёл домой, не разбирая дороги. Постоянно почесывал затылок и тёр переносицу, потому что не мог решить, как лучше сказать о своих чувствах ей.
Она была последним вагоном, в который он не решался прыгнуть; единственным светом в окошке, куда всё это время он не мог заставить себя посмотреть. И, чёрт возьми, как она ему нравилась! Хватит ли всех слов мира, чтобы объяснить, насколько глубоко засело в нём это чувство? И можно ли нарисовать всеми возможными красками то, как ему это не нравится?!
«Самовнушение, – думал он, хватаясь за сердце. – Это всё я сам себе наговорил».
Хидео не знал, как расценивать своё воодушевление (а вместе с этим и глубокую печаль). Он чувствовал себя бесконечно неправильным, как Кими19, который прятал свою ориентацию за маской «нормальности».
Хидео и сейчас хотел бы надеть эту маску, но он просто не знал, не мог знать, от чего она спасёт его.
Мичи его манила, как манит золото скупых, она манила его так, как больного манит лекарство, она магнитом притягивала Хидео к себе. Она непостижимым образом умела его понять, простить и привлечь.
Что же случится, если она откажет ему?
«Пройдет, – вторил он себе, – всегда проходит».
А тем временем перед ним показался его дом.
По странному наваждению парень потерся немного у входа, не решаясь зайти в тепло, а потом грубо толкнул дверь, проходя внутрь.
Никто и не сомневался, что внутри будет пахнуть сигаретами и выпивкой.
Япония хоть и чистоплотна сама по себе, но свои (пусть даже и мелкие) косяки у нее присутствуют. Не все люди порядочные и Япония не исключение.
Мацумура вновь вспомнил ситуацию с маньяком и поёжился.
Хидео зашёл домой, чувствуя, что сейчас завалится. Усталость и стресс сдавливали его, выкачивали воздух, заставляя давлению сделать своё дело. Раздавить. Как. Муху.
Он наскоро разделся и прошёл в гостиную, где его заметила Ёсико. Она была одета в розовую юкату20, поверх неё был надет бледный хантэн21, потёртый в некоторых местах, но всё ещё пригодный для носки.
Она читала в гостиной, но как только Мацумура вошёл в комнату, отложила книгу и встала.
На её лице было всё то же беспокойство, как и пару дней назад, когда Хидео считал себя потерянным.
Мама неуверенно подошла, словно впервые видела сына в таком трагическом состоянии.
– Что-то не так в школе? – спросила она с печалью в голосе, который означал лишь одно – сейчас будет что-то плохое.
В прошлый раз она сожгла его мангу. Интересно, как они раньше уживались вместе?
– Нет, мам, все нормально, – и Мацумура прошел мимо неё.
«Я нормальный, я нормальный, я»…
В последнее время всё просто перевернулось с ног на голову. Все эти сны, интриги, тайны, убийства…
Сейчас он не хотел нарываться, но Ёсико вдруг вновь окликнула его:
– Хидео-сан, мне кажется, ты врёшь мне.
Сейчас стоило как можно тише и спокойнее объяснить матери, что её подозрения беспочвенны. Надо… хотя бы попытаться.
– Мама, я могу ручаться за то, что я в здравом уме и твёрдой памяти.
В его тоне она углядела насмешку и даже как будто издёвку.
– Ты же понимаешь, Хидео, что на смерти другого человека жизнь не заканчивается и…
– Мама, я уже забыл об этом! Эта девушка умерла не из-за меня, а из-за какого-то чокнутого человека, который посмел обойти моральные принципы и переступить черту закона! Мама, яв порядке.
Ему и самому слабо в это верилось. Но Ёсико, та самая Ёсико, которая так тонко могла чувствовать настроение и самочувствие Хидео, не поверила сыну.
– Скажи правду, иначе мне придётся попросить вмешаться в эту ситуацию твоего отца.
– Он что, до сих пор ничего не знает? – удивлённо спросил Хидео.
Ёсико села на диван и спрятала руки в широкие рукава хантэна.
– Нет. Я… не рассказала ещё. Если он узнает об этом, то немедленно прилетит сюда, а ты – я уверена – не хочешь, чтобы он прилетал. Ты его ненавидишь?
Это было настолько неожиданно, что Мацумура даже не сразу понял, что у него спросили. Когда до него, наконец, дошло, он вскочил с места и вскричал:
– Да как ты можешь так думать, мама?!
Она горько усмехнулась.
– По тебе видно то, как ты к нему относишься. Когда он говорит – ты угрюм и задумчив. Когда он молчит, ты прожигаешь его лицо взглядом, и иной раз мне кажется, что ты способен даже на убийство… Ты точно уверен, что убийство той девушки не на твоей совести? – спросила вдруг она.