Хидео окатило холодной волной. Он смотрел на Ёсико и чувствовал такое отторжение от всего в этом доме, включая её саму.
– Твои слова глупые, мама. Я никогда не знал эту девушку и всех остальных жертв я знаю разве что по новостным сводкам. Я никогда никого не убивал.
Мама тоже встала и, прижав руки к груди, тепло пробормотала:
– Да, возможно, я сама уже помешалась…
Хидео бросил на неё презрительный взгляд и вышел из гостиной.
И что вообще на неё нашло к вечеру? Конечно, у неё случаются помутнения рассудка раз в два-три месяца, но сегодня она не била посуду, не кричала и не хваталась за голову, пытаясь раздавить череп в ладонях. Она была спокойна. И это было ещё страшнее.
Впрочем, отца Хидео действительно недолюбливал. В детстве он здорово нахватался от него тумаков, а в более зрелом возрасте отец имел дурную привычку запирать сына в кладовке, где тот бился в истерике и читал молитвы.
И, тем не менее, Хидео скучал по нему, как скучают дети, которых оставили одних.
Мама не последовала за ним, но Хидео чувствовал, что она наблюдает за ним из дверного проёма.
Мысли о прошлом вновь завладели им.
Стоит ли говорить, что за эту неделю в жизни Хидео произошли настолько глобальные изменения, что складывается впечатление, будто он спит?
Вдруг, это действительно сон, в котором он застрял по воле судьбы? И поеёли воле он застрял?
Хидео начал вновь возвращаться к тому, самому первому дню, когда его велосипед разбился, а Мичи, подобно ангелу, пришла к нему и подняла с земли. Она называла его по имени с самого начала их знакомства, хотя в общественных кругах это не принято. Если раньше Мацумуру коробило это, то сейчас даже было приятно. Он чувствовал себя чем-то большим, чем просто другом.
Всё было нереально. Вот он узнаёт об убийствах и встревает в треугольник, так сразу же становится жертвой насилия, затем спасает мёртвую девушку, а потом и встречается со своим насильником. Реально ли это?
Хидео пошарил взглядом в поисках более-менее приличной одежды. Все вещи в шкаф вернуть в целости и сохранности не удалось и теперь приходится разгребать тряпки и мучиться с тем, чтобы примерить их на себя.
Среди хлама на его столе он заметил перочинный нож. Как он тут оказался? Парень притронулся к нему, и тот отозвался стальным холодом.
Пальцами он обхватил рукоять и спрятал находку в карман куртки. Бережёного Бог бережёт.
Но когда уже и это испытание было позади, Хидео ещё несколько минут дотошно объяснял матери, что всё с ним было и будет в порядке, это не стоит её волнений. Но та не очень охотно верила ему.
– И надолго ты уходишь? – обеспокоенно спросила она, держа в руках полотенце.
Хидео видел, что она раскаивается в своих недавних словах.
– Нет, мам, я вернусь так рано, как только смогу.
Это не звучало убедительно.
3
Мичи ждала с нетерпением, присущим девушкам, которые куда-то спешат.
– Долго меня ждала? – спросил он, подбегая к ней.
Мичи сверила его внимательным взглядом, пытаясь скрыть, таким образом, свою внутреннюю дрожь.
– Нет, ты задержался лишь на минуту.
Повисла пауза. Парень в это время тщетно искал в карманах деньги, чтобы купить еды в кафе. Но, как назло, всю мелочь он потратил вчера, а новой взять не успел.
– Денег нет? – спросила она беззлобно.
Хидео натянуто улыбнулся и кивнул.
– Так значит, кафе отменяется?
На улице темнело и становилось холодно, поэтому Хидео решил побыстрее с этим разделаться.
Он повёл её в парк. Мичи, к его удивлению, была не против такой перемены, она с радостью пошла вместе с ним по направлению к парку. Можно было предположить, что парк – последнее место, в котором Мичи хотелось бы побывать с недавнего времени. Но чего не сделаешь ради уединения.
Хотелось тишины, покоя и чтобы лишь её глаза, наполненные тусклым лунным свечением, с волнением рассматривали его, а блики возле зрачков подрагивали. Увы, в такой темноте сложно было разглядеть даже собственную руку, не то, что глаза.
Фонари здесь были сломаны, и парк казался заброшенным. Но пару людей всё-таки сновали туда-сюда, шаркая ногами.
Мичи села на лавочку, внимательно прислушиваясь к каждому слову, которое сейчас скажет Хидео. Он не спешил опуститься рядом, его глаза бегали, а голос выдавал всю неуверенность, которую Хидео отчаянно пытался в себе скрывать.
Естественно, она знала, что он собирается ей сказать. Более того, она знала это целых четыре раза, и весь этот фарс ей вскоре надоест. Но, всегда надо действовать по правилам, говорил ей кто-то.
Она всё равно будет любить его, несмотря на все трудности всю однобокость этих отношений.
Интересно, могла ли она быть счастливой рядом с ним?
– Хамада-сан, я позвал тебя сюда не случайно, – начал он, не решаясь сесть рядом.
[Отпустить ли шутку о том, что Хидео маньяк и хочет её прикончить?].
[Да].
– Уж не хочешь ли ты сказать, что ты позвал меня, чтобы прикончить? – и девушка залилась каким-то неестественным смехом, с истерическими нотками безумия.
Но Хидео был серьезен.
– Нет, я собираюсь говорить тебе важные для меня вещи.
Мичи внимательно посмотрела на него. Её одолела дрожь, какая-то непонятная, неприятная, потому что её источник – уж точно не окружающий холод.
[Молчать].
– Дело в том, что я… за эти несколько дней я внезапно понял, что ты… ну в общем… чёрт, как глупо…
Он искал поддержку в её руках, волосах, взгляде. И незримый смешок, кольнувший её сердце, успокоил его.
Тут он заметил на её шее массивный кулон в форме эллипса. Выглядел этот камень неопрятно, словно плохо обработанный щебень. Он блестел с одной стороны от лунного света, но в остальном был тёмным и абсолютно не женственным.
Она взглядом дала понять, что будет нежна в любом случае.
– Так?..
Парень отнял взгляд от её лица и шеи.
Хидео вспомнил эпизод на крыше; он почти признался ей, но она прервала его, чтобы спросить, среда ли сегодня. Так может, она нутром чувствовала, что признаваться надо именно в среду?
– Ты мне нравишься, Хамада-тян.
Сложно было представить нечто более романтично-глупое. Хамада встала и, не сказав ни слова, поцеловала его.
Хидео и не думал никогда, что соглашаться можно и таким образом. Он подхватил её на руки и импульсивно прижал тело к себе. Чувствовать руками это здоровое и прекрасное тело было умопомрачительно и до сладости приятно. Он держал её так, как будто держит в последний раз.
Она поддавалась, и ему это было ещё приятнее. Мичи трогала его лицо и шею своими холодными пальцами, пробирала прикосновениями до дрожи, но емунеобходимабыла эта дрожь, иначе он сгорел бы. Перегорел даже, может быть.
Но она очень быстро прекратила контакт губами.
– Я тоже должна тебе сказать кое-что…
[Назвать его по фамилии?]
[Нет].
– … Хидео.
Тот вздрогнул, будто через его пальцы пропустили электрический ток.
– Ч-что? – он вспомнил некоторые фильмы ужасов в голове, которые смотрел однажды.
Так вот, они начинались так же. Люди словно прекратили ходьбу.
Если бы он обернулся, то заметил бы, что никаких людей-то и нет уже здесь: исчезли все до единого.
Мичи перевела дыхание. Её лицо болезненно осунулось.