Когда Катенька ушла, Сигов двинул полки в наступление.
– Может её лучше в управление Y устроить?
Лёгкая кавалерия осторожно разведала обстановку.
– Там, слышал, есть хорошие должности.
Ватаги лучников и пращников начали сражение.
– Консультанты, даже главный специалист. И начальник управления Y нам ещё должен за то, что мы пристроили его племянника.
Стройные когорты тяжёлой пехоты ринулись в бой.
– И зарплата там повыше, и статус. Ну и запись в трудовой будет хорошая, а не эта – из отдела говна и пара.
Вражеский строй ломался на глазах. Колесницы топтали бегущих.
– Ну, да, ну, да, – сказал Ы. – Чё сразу не предложил?
– Думал, как лучше будет, – сказал Сигов. – Так я пойду?
– Иди, – согласился Ы. Потом вдруг вспомнил: – Ты мне про Гакова почему не докладываешь?
– А чего докладывать-то? Рапорт он написал, – честно ответил Сигов, припомнив недавний разговор с вещевиком.
– Так где он?
– Рассматривается, – невозмутимо ответил Сигов.
– Ну ты ускорь там, хули, – сказал начальник Ы.
Сигов заверил, что конечно, всё ускорит, хули, и потом доложит начальнику Ы. И что давно бы уже ускорил и доложил всё Ы, если бы не загруженность штатной работой и вот сегодняшнее поручение касаемо Катеньки.
Ы почувствовал свою значимость и то, что всё у него под неусыпным контролем и успокоился.
– Смотри там у меня, – погрозил он пальцем Сигову. – Уволю.
Сигов старательно рассмеялся доброй шутке начальника. Ы милосердным жестом велел капитану убираться.
В кабинете Сигов заварил себе зелёного чая Би Ло Чунь, помыл пару долек кураги и с чувством выполненного долга приступил к чаепитию. Вислоусые даосы глядели на Сигова из глубин непознаваемого Пути и одобрительно кивали многомудрыми головами.
Вода – это самое мягкое и слабое существо в мире, но в преодолении
твердого и крепкого она непобедима, и нет ей на свете равного.
Слабые побеждают сильных, мягкое преодолевает твердое. Это знают все,
но люди не могут это осуществлять.
Сигов допил терпкий чай, потом набрал номер Гакова.
– Ну, что, ходил я по твоему вопросу к Ы, беседовал, пробивал как мог, жопу рвал.
Гаков в трубке заголосил, что в случае положительного решения будет обязан Сигову по гроб жизни.
– Ладно, сочтёмся, – милостиво согласился кадровик. – Рапорт, правда придётся тебе переписать.
«И заодно узнаю хоть про что он», – добавил про себя Сигов.
Ободрённый Гаков соглашался на всё.
Сигов подумал, что надо бы зайти вечерком к Ложечкину, пропустить стопочку-другую. Заодно, выгнать коменданта домой, чтоб не напился окончательно. А с утра опять на совещание к Ы, и, надеюсь, на этот раз граната достанется не ему.
Двадцать
– Двадцать!
– Двадцать?
– Двадцать!
Сигов оторвал свой немаленький нос от ежедневника за позапрошлый год, в котором делал записи, и внимательно посмотрел на начальника.
– Где ж я вам столько возьму?
– Ну где? – эхом отозвался начальник. – Найди. Ну, сколько их там у нас?
– Ну, максимум, шесть-семь.
– И всё что ли?
– Ну да.
– И что?
– Не знаю.
Пауза.
Сигов осторожно поинтересовался:
– А чьё указание «двадцать»?
– Ну, чьё, чьё, не моё же. На совещании озвучили, ветеранов на празднике должно быть двадцать человек. И банкет уже под двадцать заказан. Ну плюс генерал со всей своей пиздобратией. И музыканты. Ты с ними, кстати, созванивался-то? Будут?
– Звонил, – вяло отозвался Сигов. Конечно, никому ещё он не звонил, но куда они денутся? – Обещали гармониста нам прислать. И певцов. Как в том году.
– Ладно давай, – начальник махнул рукой. – Вечером доложишься.
Указательный палец начальника привычно нажал на пульте телевизора кнопку, включающую звук. Пространство кабинета огласилось то ли приездом президента куда-то, то ли его встречей с кем-то.
Под радужный голос диктора Сигов вышел из кабинета.
У дверей стоял низенький худой мужичок в потёртой куртке.
– А начальник… – вопросительно протянул он, показывая на дверь.
– Занят, – коротко бросил Сигов. – Позже заходи.
– Да я водитель. Мне сказали печать только поставить.
Мужичок потряс мятым листом бумаги.
– На справку.
Сигов без интереса скользнул взглядом по документу.
– Позже заходи. Или завтра. Занят он. День Победы на носу.