– Ах, здравствуйте, – приветствовал его с своим обычным растерянным видом Кирилл Архипович, появляясь в калитке, – а я ведь к вам.
Матвей Фёдорович видел и сам, что приказчик приехал к нему, и в это мгновение его занимал лишь вопрос: насчёт чего мог бы приехать этот приказчик?
– Заходите, – флегматично пригласил староста.
– А я ведь на лошади.
– Ну, так что? Во двор заезжайте, а то так привязать можно.
– Так привязать, что ль? не уйдёт, чать.
– Куда ей уйти? не рысак.
– Какой рысак!
Кирилл Архипович вернулся к лошади, а за ним вышел на улицу и хозяин. Пока приказчик привязывал лошадь, хозяин неопределённо глядел на его немудрую плетушку, немудрую запряжку, немудрую лошадь.
Кончив, Кирилл Архипович облегчённо произнёс:
– Ах, ну здравствуйте ещё раз…
– Здравствуйте и вы. В избу, что ль, пойдёте?
– В избу, Матвей Фёдорович.
В избе Кирилл Архипович поздоровался с хозяйкой и, присев на лавку, стал беспомощно вытирать пот с своего высокого лба.
– Выйди-ка на часок, – бросил мимоходом хозяин жене, и, когда та вышла, Матвей Фёдорович плотно притворил дверь, подсел к приказчику и прямо подошёл к делу:
– Вы насчёт чего же это?
– Да вот посоветоваться заехал, Матвей Фёдорович… Такое дело, такое дело, что и не придумаю.
И Кирилл Архипович рассказал в чём дело.
– Гм! – пропустил в нос староста.
– Я вот что надумал… Уж Бог с ней с ценой… 12 рублей на базаре просят, ну и мы от людей никуда не денемся. Нынче вот праздник, народ пока свой хлеб не зажал… чать, не зажал.
– Нет, не зажал.
– Чтоб нынче миром бы к нам? Половину денег на руки, а половину до продажи.
– Не сообразишь ведь всех, – нехотя и лениво ответил староста.
– О?
– Мир.
– Да, вот мир разве…
Кирилл Архипович вздохнул и замолчал. Молчал и староста.
– А то нельзя ли как-нибудь, Матвей Фёдорович?
– Да ведь я-то что тут? Главное дело, больно вы уж с вашей барыней работой облагаете: обижаются ведь которые…
– Так ведь, Матвей Фёдорович, против людей и спокой у нас…
– Это так, за это спасибо, а вот лишечки-то: всё будто так…
– По настоящему и сеять-то бы нынешним временем не след, – вильнул Кирилл Архипович.
– Да где уж вам сеять? Тут своя крестьянская работа отбивается…
– Этак, Матвей Фёдорович… Да нет, видно, бросить же надо.
– Ну, там картошку для домашности, а то что ж выкручивать…
– Да я уж и сам не рад, – сокрушённо вздохнул Кирилл Архипович, – главная сила толков нет…
– То-то толков нет, а склоки много…
Староста помолчал и начал другим тоном:
– Вы что нынче за Караульной горой продавать же станете землю?
– Станем.
– То-то… Уросла, чать? Который год в сенокосе теперь лежит она?
– Да что? Никак семь лет.
– Девятый, чать, пошёл?
– Аль девятый?
– Гляди… Лес на амбар когда возили? В тот же год и землю бросили. Считай…
– Так, так.
– То-то… Уросла чать?
– Когда не уросла.
– Глядел я как-то, ехал: щётка пробила… Сдавать станете, и я бы взял десятинку-другую от лесу… от пчельника…
– Так что… Уладь дело, – не постоим, Матвей Фёдорович…
– Я вот что думаю… Церковь нам надо же новить, – рублей сто с миру сойдёт… Если вот присогласить старичков сегодня после обедни. Дескать, половину на руки, а остальную, чтоб вам прямо за мир в церковь внести. До вечера бы и кончили.
Кирилл Архипович даже привскочил.
– Так что? Матвей Фёдорович! А мы бы тебе постарались… Уж прямо так бы за тобой и земля осталась… от пчельника.
– Этак, что ль, попытать, – задумчиво говорил староста, – вот обедня отойдёт, соберём стариков. Так, что ль? Поэтому лошадку заводи во двор… да дай уж овсеца… А мы в церковь… Вернёмся, самоварчик изготовим, – чашечку-другую, поколь сходка сбирается. Овса дать, что ли?
– Овёс-то у нас свой, да вот вышел…
– Дадим…
Лошадь завели во двор, поставили к овсу, и так как раздался уже благовест, то оба, и хозяин, и гость, пошли к обедне.
В прохладной церкви народу собралось немного: дети, обычные старики, старухи, десяток-другой девушек и парней. Отстояли обедню и домой пошли.
– Скоро он, батюшка, нынче повернулся, – сказал приказчик.
– К вашей барыне, видно, торопится… Именинница, что ль, она?
– Ах да, рожденница… А я и забыл…
Пришли домой, заглянул Кирилл Архипович в колоду: съела лошадь весь овёс, что всыпал он ей из пудовки, которую вынес ему из амбара староста. Заглянул в пудовку Кирилл Архипович, где оставался ещё овёс, подумал и высыпал и остатки своей лошади. Напились чаю, а тем временем собрался сход, и пошли приказчик и староста толковать с миром.