Хэнк протиснулся в проем между переборкой и стеной. Подтянулся на закрепленной переборке снаружи и тянул робота за собой. Наружу. От этой сраной хуйни подальше. Если его руку на чужом синем комбезе придётся клещами разжимать — он не удивится.
Робот, как кривая одержимая ростовая кукла, медленно выплывала из проёма. Ноги. Рука. Голова. Давай.
Станция вздрогнула. Их дернуло тоже. Робот зацепился за ячеистый ящик.
Чёрт, нет, ещё чуть-чуть.
Хрясь.
Хэнк смотрел во все глаза и не мог перестать слышать в ушах это отвратительный, незабываемый звук.
Переборка пробила ящик так же легко, как механическую руку, и Коннора дернуло к двери, как будто переборка пыталась всосать его в себя полностью.
Хэнка отбросило к «порогу», он попытался сгруппироваться в полете и всего лишь проехался плечом по обломкам. Синяк, конечно, будет, но…
Хэнк поднял голову.
Робот сидел у закрытой, заблокированной переборки, его рука по локоть, нет, выше, до самого плеча, была передавлена. Он смотрел на неё несколько секунд с тупым, безразличным выражением на лице. Потом потянулся правой рукой к переборке, попытался сдвинуть её одной рукой — этого было недостаточно.
Хэнк потянулся вперёд:
— Стой, дай я…
Ага, и что ты сделаешь?
Хэнк замер.
Коннор уперся правой в рукой в стену, и секунду Хэнк не понимал, что происходит.
Потом он услышал хруст.
— Что ты д…!
— Все в порядке, — сказал Коннор, его голос был одновременно противным и тихим. Он чуть оттолкнулся от пола — одними пальцами, единственными пальцами, почти деликатно (у них есть пальцы на ногах? Зачем? Для устойчивости? Может, ступни у него, как у Кена? Что у него ещё как у Кена? Вовремя, очень, вовремя). Из обломка его правой руки текло синее и густое. Хэнк раскрыл рот.
— Он выветрится, — сказал Коннор. — Тириум.
— Господи боже, блядь.
Господи боже.
— Это моя работа. Ничего страшного.
— У тебя оторвало руку. Как это ничего страшного?
— В шаттле.
Он не похож на человека, которому плохо — подумал Хэнк. А потом робот вдруг поморщился и резко стал человечнее.
— В том шаттле, на котором я добрался, достаточно материалов, чтобы меня починить.
— У нас нет робототехников, — сказал Хэнк таким же пугающе тихим голосом.
— Я — самодиагностирующая, самовосстанавливающаяся модель.
Они обо всем, значит, подумали.
— Хэнк.
Он молчал, и робот посмотрел на него — и, кажется, ждал устного подтверждения. Ладно.
— Я никуда не ухожу парень.
— Я могу сейчас… не слишком… быть не слишком…
Хэнк понял, что его накрывает волна паники, только когда в пальцах начало покалывать:
— Опять?..
— Нет, все нормально… Дополнит… процессы. Я запустил — затруднен… — у Коннора закатились глаза.
— Самодиагностирующая модель, мать её, — Хэнк заорал в микрофон: — Тина?!
Статика.
Шорох сверху. Хэнк дернулся в сторону, свет фонаря заплясал по стенам.
— Блин, — вполголоса прошипели сверху. Свет хэнкового фонаря наконец-то нашел чужое лицо. Чужое лицо зажмурилось.
— Вы дебилы, — сказал Гэвин, зелёный до желтизны.
— Какого хрена? — выдохнул Хэнк. — Ты должен был нас страховать!
— А вы должны были отвечать по интеркому.
— Как ты нас нашёл?
— Ну, пришлось идти на звуки вашего дебилизма! — Гэвин помолчал и добавил тише: — вы кричали.
========== Часть 3 ==========
***
— Карта, — это было первое, что сказала Тина, когда сигнал вернулся.
— У нас ситуация, — сказал Хэнк.
— Да, Гэвин сказал мне, что что-то не так. Ну что?
Хэнк издал звук, который как он надеялся, передаст, насколько много всякой хуйни произошло и как её не уложить в пару слов.
— Ладно, — сказала Тина, — вы живы?
— Вроде бы.
— Мы разваливаемся?
— Какая-то хуйня точно происходит, но я не уверен, что мы развалимся прямо сейчас.
— Где вы?
— Мы возвращаемся.
Она тяжело вздохнула.
— Жду. Конец связи.
***
Они сгрузили Коннора на мостике, перехватили ремнем, чтобы он не вылетел из кресла. Кресло было старое, привычное, для второго пилота, они им даже не пользовались, так, облезшая махина, ничего особенного.
Синяя кровь у него и правда к этому моменту уже почти остановилась. Если бы они не оставляли за собой отчетливый след из синих пузырьков, правда, Хэнку точно было бы легче.
— Мда, — сказала Тина, глядя на последнюю пару влажно блестящих пузырей. — Мда.
Гэвин потянул к ним пальцы, как пятилетка, ей-богу.
— Не трогай руками!
— Да ничего не будет.
— Ага. В прошлый раз ты тоже так говорил.
Хэнку не понадобилось много времени, чтобы пересказать, что случилось. Можно было описывать цветистее, но у него на это сейчас не было никаких сил, ему больше хотелось сесть в угол, закрыть глаза и забыть, что видел. Он пробежался ладонями от колен до бедер и обратно, снова, вытирая вспотевшие ладони — и описывал сухо: мятые внутренности станции, нерабочий замок, помешательство — чем бы оно ни было — оторванная рука.
Гэвин пробормотал где-то у него за спиной:
— Чёрт, он практически отгрыз себе руку. Как волк. В капкане. Ну, знаете.
Хэнк поморщился.
— Заебись, — сказала Тина мрачно. — И теперь он не приходит в сознание. «Стоит дороже айпада, не будем его ломать».
Она замолчала, нахмурившись.
— Он отключился, пока мы его тащили сюда. То есть, буквально отключился. «Аварийная перезагрузка», все дела.
— Но он не перезагрузился, просто выключился.
Хэнк пожал плечами:
— Может его нужно запитать от сети? Может, он разрядился? Ты сама сказала, что он большой человекоподобный айпад.
Он был ни разу не похож на разрядившийся айпад, он был похож то ли на труп, то ли на ростовую куклу, которую долго и методично делали похожей на человека — и на которую в последний момент стряхнули кисточку.
Он выглядел так, как будто спал, это было ненормально.
Гэвин скривился:
— Мы не можем просто позвонить на Землю и сказать: мы сломали вашего робота, вы не можете заменить команду специалистов одним пластиковым болванчиком, да ещё и таким… легко ломаемым?
— Нас уроют, — грустно сказала Тина. — У нас нет карты, треть станции похожа на последствия крупного ДТП, нет части продовольствия, запасных баллонов с кислородом — и мы сломали робота, который должен нас заменить, потому что у нас больше нет работы.
— Все не так…
— Да, — она рявкнула, — все не так плохо, Хэнк. Я знаю.
— Потому что мы есть друг у друга? — мрачно спросил Гэвин, и она выдохнула, тяжело, всей грудью:
— Потому что страховка все ещё может все это покрыть. Потому что мы не виноваты в том, что случилась буря. Потому что, — она зарылась ладонью в волосы, — я не знаю, у меня нет идей.
Она вернулась на своё место и отвернулась к экрану. Сказала:
— Зовите, если что-то изменится, мне нужно подумать.
Она надела на голову наушники, и обхватила себя за плечи. Гэвин спросил ее спину:
— Он останется здесь? Эй, Тина, думаешь, стоит оставить его здесь?
Тина пожала плечами, не оборачиваясь.
Вот значит как.
— Я у его изголовья дежурить не буду, — сказал Гэвин, Хэнк не отреагировал.
— Может, его надо вручную включить? Где у него может быть кнопк…
— Рид, имей совесть.
— А, — Гэвин улыбнулся, — ты, старик, значит, тоже смотришь старое аниме.
***
Они разбрелись в разные углы. У Хэнка все еще звучало в голове гэвиново «у изголовья», но он все равно сел рядом, у кресла, и скрестил ноги. Он положил ладонь Коннору на лоб, как спящему больному — и тут же дернулся назад и смотрел, вытаращив глаза, как белое пятно пластика медленно исчезает под возвращающейся кожей. А потом тронул его лоб снова.