— Опять?
— Хэнк?
— Не-не, ничего, ты просто так уже говорил, что считывать считываешь, но хочешь услышать мнение. Так интересны мнения человеков?
— Хэнк.
— Что?
— Так вы ответите на мой вопрос?
— Почему я не кричу от ужаса и не прошусь домой? Для этого у нас есть Рид. И вообще, — Хэнк повел рукой неопределенно. — Знаешь…
— Нет, Хэнк, — Коннор звучал, мать его, устало, но у него теперь нет руки, так что он вполне мог себе это позволить, — не знаю. В этом смысл задавать вопросы.
Точно.
Хэнк сложил руки на коленях. Земля перед ними в иллюминаторе была огромная и совершенно прекрасная.
Хэнк хлопнул ладонью по колену и сказал с деланым оптимизмом:
— Ну, тут неплохо. Видишь ее, например?
Он смотрел на Землю и его оптимизм больше не казался ему таким уж деланным. Издалека она была очень красивой.
Коннор помолчал.
— Да, я вижу. Но не вижу связи.
— Ну и ладно.
— Но мне интересно.
— И что, — Хэнк повернулся к нему и теперь они сидели вплотную, лицом к лицу, — если я тебе скажу, ты скажешь мне, почему тебя, такого выебистого и… — хрупкого, — …легко ломаемого сюда послали? И зачем тебе твоя программа социальной адаптации, если тебя сюда прислали на должность человека-оркестра? Без людей. Зачем тебе вообще эта программа?
Коннор молчал.
Хэнк улыбнулся, с зубами:
— Да, задавать неудобные вопросы умеешь тут не только ты, мальчик.
Он снова хлопнул себя по колену. Черт, это все-таки жест какого-нибудь стремного дядюшки.
— Пойду я пожру.
Он расплел ноги, взялся за подлокотник кресла, чтобы оттолкнуться. Потянулся.
Коннор сказал:
— Переквалифицированный прототип.
— А? — Хэнк обернулся, разминая затекшее плечо.
— Я — переквалифицированный прототип.
— Хорошо, и?
— Вы хотели знать, почему мое программное обеспечение не на сто процентов соответствует моему текущему назначению. Все дело в том, что я — переквалифицированный прототип.
Хэнк молчал. Он смотрел на Коннора сверху вниз. Коннор теперь был страшно похож на человека на электрическом стуле.
— Я сказал. Ваша очередь.
Ты, конечно, сказал, но что мне это дает? Ты должен был кем-то другим. Кем?
— Да тут просто мирно, парень. Спокойно.
— Согласно статистическим подсчетам, хотя бы раз в смену у вас случается ЧП, достаточно серьезное, чтобы поставить жизнь одного или всех присутствующих работников под угрозу.
— И?
— Это, по-вашему, спокойствие?
Хэнк фыркнул:
— Ты когда-нибудь работал в полиции?
Коннор скривился.
— Что, настолько не любишь копов?
— Я не могу «любить», — сказал Коннор с таким ядом в голосе, что Хэнку показалось, что этот яд вот-вот разъест его рот, как кислота.
— То-то вас не берут няньками да в эскорт-услуги? Рид меня уже просветил. Любить он не может.
— Мою модель не берут.
— Ясно, ясно. Так вот в полиции хуевее, чем здесь, что бы ты знал.
— Я не согласен.
— С чего бы это?
Коннор смотрел на него и молчал.
И молчал.
Нет.
Ему же кажется, да?
Хэнк выдохнул:
— Ты — полицейский робот…
Они собирались их вводить еще когда Хэнк уходил, но вводить они собирались нормальных, серых, без всей этой дребедени с человеческими лицами и человеческими телами. Нормальных азимовских роботов, эргономичных.
Коннор скривился снова.
Ради бога, хватит делать это со своим лицом.
— Я не полицейский робот, Хэнк, я прототип андроида-детектива.
Какого черта?
Хэнк рассмеялся:
— Серьезно?
Коннор смотрел так, как будто мог убить.
— Что, не сошелся характерами с начальством?
— Скорее не сошелся характерами с подчиненными. С потерпевшими. Но с начальством, пожалуй, тоже. Всю мою линейку отозвали из производства, потому что она не выдала нужных результатов.
— И что, вас свезли на помойку?
И как же вы тогда… Здесь? Как ты тогда здесь?
— Такая трата ресурсов? Я вас умоляю, Хэнк. Готовым моделям… нашли применение.
— Как-то это, не знаю, несправедливо? Жизнь, конечно, та еще тварь, но… Хотя, наверное, могло быть хуже.
— Да что вы, Хэнк? Сделать меня любопытным и социальным, а потом закрыть в предполагаемом одиночестве на космической станции — да, наверное, что-то могло быть хуже!
— Не нужно так п…
— Простите! — выкрикнул Коннор и замолчал. Будь он человеком, он бы тяжело дышал, но он не был человеком, так что он просто вцепился пальцами в подлокотники.
Тина обернулась от экранов, приобняла локтем оранжевую спинку кресла и одними губами спросила, даже не снимая наушников: «Помощь нужна?».
Хэнк покачал головой, по возможности незаметно, но — Хэнк бросил взгляд на Коннора — Коннор не зацепил его взгляд, как будто был полностью занят своими мыслями.
А потом Коннор наконец сказал: твёрдо, раздраженно, и глядя куда-то около хэнковой правой коленки:
— Я должен извиниться за то, что произошло.
Он как будто все ещё сдерживал злость — имитация это была или нет, но если он так будет сжимать ладони, этого кресла у них скоро не будет.
Хэнк открыл рот.
— Но это не моя вина, — серьёзно сказал Коннор, глядя ему в глаза. — Я не застрахован от ошибки. Я выслал отчёт в Киберлайф. Они проанализируют моё поведение — и уязвимость, которую мы выявили, и примут меры.
А. Не за крик он извинялся, значит.
И так вот что это было, то, что заставило парня плясать фанданго, «уязвимость». Которую они «выявили». Вау, как интересно быть подопытным кроликом, Хэнк как-то раньше и не думал.
— Так ты скажешь, что это за уязвимость?
— Это не имеет значения.
Чего?
— В смысле?
— Для людей она неопасна.
— Если от этой «уязвимости», как ты говоришь, нас выкинет в открыт…
— Ничего не будет. Просто ошибка в системе, не критическая, безвредное излучение. Ну, для людей безвредное.
Он поднял руку к виску и сказал то ли с горечью, то ли просто с чувством воспаленного достоинства:
— Слишком тонкая настройка. Просто не буду приближаться к этой части станции, пока не найдется решение.
А если не найдется? Если это будет критическая ситуация? Мы втроем не слишком-то справляемся.
Коннор добавил четко:
— Я все сделал правильно.
Ох ты чёрт.
Коннор посмотрел вниз, на свою грудь, на придерживающий его ремень — спокойно, но с лёгким удивлением, как будто видел его впервые. Он оторвал руку от подлокотника — и оторвал ремень, одним, внешне почти не требующим усилия движением. Слегка оттолкнулся от кресла — неловко, одной рукой, центр тяжести у него сместился из-за отсутствия руки.
— Что, они тебе даже вай-фай не подключили? — спросил Хэнк, потому что, конечно же, он не мог не спросить. — Ты же отправляешь как-то свои отчёты корпорации.
Если это все не спектакль и не часть проверки. Какая-то часть Хэнка на это все ещё надеялась.
— Вай-фай они мне подключили, — сказал Коннор медленно, смертельно ровным тоном.
— И вообще, что тогда было не вырезать это любопытство, если оно теперь тебе так не нужно? — сказал Хэнк, по тому, как каменеет лицо Коннора понимая, что говорит что-то не то, но не понимая, как остановиться.
— Его нельзя просто вырезать. Оно вшито в систему на слишком глубоком уровне, вокруг него все упорядочено, — сказал Коннор. — Вы буквально спрашиваете, почему мне не сделали лоботомию.
Ты же робот, — хотелось сказать Хэнку, — какая к хуям лоботомия?
Он смотрел на Коннора, в его сузившиеся глаза — и молчал.